– Хм, – полковник задумался. – Есть два варианта. Вы можете снять комнаты за деньги или занять брошенное здание. Мы же можем предоставить в ваше распоряжение вот тот флигель.

Зетлинг поднялся, подошел к окну и посмотрел в направлении, которое указывал полковник. К желтому трехэтажному зданию штаба войск примыкал одноэтажный флигель с тремя, в ряд, низкими решетчатыми окнами и забитой досками дверью.

– Эта сторожка свободна. Занимайте ее, тем более что вокруг патрули и здесь несравненно безопаснее, чем на окраине города.

– Неплохой выход. Я так и поступлю. Лишь прошу вас оставить это в тайне, как и весь разговор между нами.

– Само собой разумеется. Я прекрасно осознаю ответственность. Вы хотите спросить меня еще о чем-то?

– Да. Генерал Деникин упомянул, что организацией отправления посольства руководили вы?

– Это так.

– Постарайтесь как можно вернее вспомнить, кто еще мог знать о посольстве.

– Я думал об этом и составил список, – он подал Зетлингу лист бумаги. – Во-первых, генерал Романовский, но он вне подозрений. Корреспонденцию готовил глава канцелярии штаба статский советник Михнов. Он мог читать письма, но о времени отправления посольства и его маршруте не догадывался. Как известно, генерала Алмазова сопровождало пять офицеров, однако в группе охраны должен был быть еще один человек – есаул Куцеба. Он с посольством не отправился и был найден лишь на третий день в одном из кабаков, после чего был арестован и препровожден на гауптвахту. Сейчас есаул состоит в караульной службе при штабе. Вот и все.

– А кто подбирал офицеров для охраны посольства? Сам генерал Алмазов?

– Нет. Генерал Алмазов прибыл из Екатеринодара буквально за несколько дней до отправления. Офицеров подбирал полковник Тишевский, начальник караульной службы штаба войск.

– Так. То есть трое: Михнов, Куцеба и Тишевский? – Зетлинг в задумчивости забарабанил пальцами по подоконнику. – И все они должны сейчас быть в Новочеркасске?

– Думаю, даже в этом здании.

– Что ж, в таком случае у меня к вам еще одна просьба. Могли бы вы собрать всех этих господ в своем кабинете сегодня в десять вечера под каким-нибудь благовидным предлогом? А когда увидите свет в окнах флигеля, то направляйте их ко мне по одному.

– Это не составит труда.

– И еще. Пошлите кого-нибудь во флигель сейчас же, с тем чтобы там навели порядок и привели все в надлежащий вид.

– Будет исполнено, – Вершинский улыбнулся.

– Полковник Тишевский?… Что за тип? Вы его хорошо знаете?

– Нет, он мне не подчинен. Но по-моему, характер его соответствует фамилии.

– Ясно. Мне пора. Буду ждать от вас гостей.

В фойе гостиницы «Европа» зажглись свечи. Два огромных бронзовых канделябра под потолком, взбудораженные огненным треском, мерно качнулись и осветили залу мутноватым серебристым блеском. За открытой двустворчатой дверью бушевал свежий майский вечер. Центральные улицы, скверы и площади Новочеркасска наводнила шумная и суетливая публика. Здесь смешались раненые добровольцы с фронта, напомаженные и высокомерные господа, пожилые дамы под руку с застенчивыми внучками, юные казачки с круглыми румяными лицами, дети, сироты, нищие, животные, конные и пешие. Город бурлил, вдыхая чистый майский воздух, дребезжал стуком копыт и повозок. Вслед уходящему закату вздымалось алое зарево столицы Белого движения.

Ротмистр Минин вошел в фойе гостиницы «Европа» без четверти восемь. Распорядитель вежливо осведомился о цели его визита и, узнав, что он явился к Дмитрию Родионовичу Зетлингу, указал ему подняться на второй этаж. Взбежав по лестнице, Минин по своему обыкновению тряхнул головой, отбрасывая густые русые волосы с высокого лба, и постучал в дверь. Через минуту ему отворили.

– Проходите, – на пороге стояла румяная Мария Александровна и приветливо улыбалась гостю, – Дима вас дожидается.

Минин прошел в гостиную.

– А, ротмистр, я заждался, – Зетлинг жестом пригласил гостя сесть. – Знакомьтесь, спутница моей ветреной жизни Мария Александровна Петлицкая.

– Можете звать меня Машей.

– Рад знакомству. Ротмистр Александр Минин, – он браво стукнул пятками об пол и рассмеялся, – для вас, и только, Саша. Но не пугайтесь моих фронтовых замашек, под лучами вашего очарования мои манеры неизбежно приобретут былые салонные формы.

– Дима, а наш гость хорош! Вы присаживайтесь. А я покамест принесу вам вино и сыр. Не обессудьте за скромность стола, но живем мы, как древние лакедемоняне, без излишеств.

Петлицкая вышла в смежную комнату, а Минин, проводив хозяйку внимательным взглядом больших бирюзовых глаз, сел в кресло против Зетлинга.

– Как провели время? С пользой?

– Да, – Минин утвердительно кивнул головой. – Здесь хорошие трактиры, однако чрезвычайно много пройдох и хамов. Вот, – он стыдливо потупился, – пришлось одного проучить.

Минин вытянул руку, демонстрируя разбитый кулак. Но Зетлинга заинтересовали не следы удара, наверняка опрокинувшего незадачливого противника, а огромный золотой перстень на среднем пальце. Бриллиантовой россыпью на нем был изображен двуглавый орел с величаво раскинутыми крыльями. Минин поймал взгляд Зетлинга, снял перстень и, положив его на ладонь, протянул штабс-капитану.

– Это наследство от прадеда. Перстень ему подарил государь император Александр I за отвагу в одном деле… Славное было время.

– Я слышала, вы изволили рассказывать о хамах, – в комнату вошла Петлицкая с подносом, – это правда. Новочеркасск ужасен. Его наводнило все отребье, что только было в империи. Шулера и авантюристы наживаются на подвиге белых полков. Это мерзко.

– Но, Мария Александровна, ничего не поделаешь. Тыл был во все времена, он неизбежен. Но его ужасы не должны пугать вас в обществе Дмитрия Родионовича.

Петлицкая разлила вино в бокалы, Зетлинг поднял тост за Добровольческую армию, и тепло доброго крымского вина побежало по телам наших героев, окутало своим беспечным духом их, утомленных и настороженных. Мария Александровна принялась что-то сбивчиво рассказывать о своей жизни в Париже, Минин прерывал ее рассказ колкостями, а Зетлинг, сосредоточенный и задумчивый, размышлял о предстоящем деле и поглядывал на часы.

Пробило девять. Зетлинг поднялся с кресла и надел фуражку.

– Маша, нам пора.

– Так рано? – Петлицкая потупилась и почти простонала: – Ну ладно… Будьте осторожны. Это ведь лучше, чем идти на фронт? Правда? Саша, прошу вас, позаботьтесь о Диме, он очень горячий и всегда забывается, ему нужна поддержка. Ведь вы поможете нам? – она молитвенно сложила руки на груди и с тоской во взоре проводила вышедших мужчин. – Опять одна. Опять кругом война и вечно нужно куда-то идти. Отчего ж нельзя просто остаться и быть вдвоем целый день, целую жизнь? Боже!