«Спаси», — говорила надпись.

Холли не боялась. Знала, что все будет проще простого.

Остров рос, вот лодочка мягко коснулась берега, поросшегомхом и папоротником. Девушка встала и обнаружила, что на ней одеяние Каоров —черное с серебром платье, кружевные манжеты свисают почти до земли. Черныекудри Холли венчала диадема, длинные серьги касались плеч. На бедрахпосверкивал серебряный пояс.

Дно лодки устилал покров из черного бархата, в бортахпоблескивали серебряные уключины. Холли шагнула на берег, и фигурка на носу еесуденышка приветственно подняла руку. Гречанка-воительница в шлеме улыбаласьспокойной и гордой улыбкой.

«Даже в Древней Греции мой род обладал властью, — подумалаХолли. — В наших жилах всегда текла благородная кровь».

С этой мыслью пришло еще больше уверенности, что она спасетсвою единственную, настоящую любовь.

Холли наступила башмачком на мягкий папоротник... иоказалась в лесу. Под птичьи трели она вышла на залитую солнцем поляну, посредикоторой рос могучий дуб с вершиной, уходившей в небеса. В тени его раскидистыхветвей отдыхал мужчина.

Это был Жеро — его черные кудри, его черные глаза. ГлазаДеверо. В венке из плюща он лежал на ковре дубовых листьев. Его лицо сталожестче. Холли заметила и первые морщины, и мускулы, налитые силой. Онповзрослел. Возмужал.

Жеро увидел ее и улыбнулся. В темных глазах вспыхнуложелание. Он встал. Как гордо держал он голову, как благородна была его осанка!

Он развернул крылья. Холли взмахнула своими. Оба поднялись ввоздух.

— Жеро,— шепнула девушка, пока они летели в самое сердценеба, к луне и звездам. — Жеро Деверо, я твоя.

— Моя. Только моя, — ответил он и повторил на другом языке:— Et nul autre.

Холли вздыхала во сне. Из комнаты за ней с беспокойствомнаблюдала Саша.

«Однажды она пойдет против нас», — подумала женщина и вышла,оставив Холли наедине со снами.

Ведь это, в конце концов, только сны. В них совсем нетправды.

Ни капли.

КОВЕН БЕЛОЙ МАГИИ

Лондон, декабрь

Время зла — ночь, и поэтому ковен Хосе Луиса торопилсяпройти как можно больше до наступления темноты.

«Только это уже не ковен Хосе, — подумал Филипп, — а мой».

Их было четверо: три испанца и француз. Они поклонялисьБогине, но по-своему — смешивая магию и католическую веру, в которой ихвоспитали. Самый серьезный из них, Арман, даже хотел стать священником, преждечем вступил в ковен. Старший, Алонсо, по-отечески заботился о товарищах. Пабло,младший брат Хосе Луиса, был еще подростком. После гибели Хосе за них отвечалФилипп.

Встретив Николь Андерсон из рода Каор, они защищали ее отврагов. И проиграли. Колдуны убили Хосе Луиса, а Николь похитили. Ковен потерялпредводителя... Но только ли? Ведь Хосе Луис был для всех братом.

«И моим лучшим другом, — подумал Филипп. — Его убили. И те,кто это сделал, заплатят».

Все замерли, будто не смели ни вздохнуть, ни двинуться безего ведома. Астарта, кошка Николь, мурлыкала на руках Армана и терлась о егоплечо внимательно глядя на Филиппа. Даже она ждала его приказа.

Они оставили машину на окраине Парижа, чтобы Верховный ковенне смог отыскать их с помощью заклинаний. Смочив мантии водой Ла-Манша, онинавели на себя самые сильные чары-обереги.

В пути все то и дело обращались к Пабло. Он знал, гдепродолжать поиски. Младший брат Хосе обладал невероятным чутьем и умелпроникать в чужие мысли. Он привел их в Лондон неспроста — древний городстолетиями служил домом для Верховного ковена. После Великого пожараМатеринский ковен ушел, и горожанам дорого стоила его трусость: ДжекПотрошитель, взрывы, устроенные Ирландской республиканской армией, эпидемиякоровьего бешенства — все это не обошлось без участия Верховного ковена.

«У них Николь, — в ярости думал Филипп. — О Богиня, защитиее! Дай нам покарать их и освободить ее!»

— Ну как? — спросил он у Пабло.

Тот закрыл глаза и сосредоточенно нахмурился. Он был оченьпохож на Хосе. Все ждали, что скажет подросток.

Они стояли на Пикадилли. Слева был музыкальный магазин фирмы«Вёрджин», справа — какой-то музей, огромное здание в классическом стиле.Вокруг обелиска со статуей воителя двигался поток машин. Пабло привел своих спутниковсюда. Он чувствовал темную силу Верховного ковена. Сначала она была оченьблизко, а теперь вдруг исчезла.

Колдуны умели прятаться так же хорошо, как убивать.

Пабло опустил голову, и все разочарованно вздохнули. Ониустали и уже начинали злиться. Нужно было как-то встряхнуть их, подбодрить.

— Минутку. Там кто-то есть... — вдруг пробормотал Пабло,вскинул голову, будто прислушивался, и широко раскрыл глаза.

— Una bruja[4],— прошептал он, показывая через дорогу.

В этот самый миг невероятно красивая девушка на другойстороне улицы повернула голову и скользнула по ним взглядом. Филипп затаилдыхание. Николь!

Астарта нетерпеливо забила хвостом, словно узнала хозяйку.

Лицо незнакомки обрамляли пышные кудри; у нее были темныеброви, черные как ночь глаза и стройное, сильное тело.

Он ошибся, приняв ее за Николь. И тем не менее это былаведьма: она тоже поняла, кто такие Филипп и его друзья.

В бурном людском потоке незнакомка стояла как вкопанная.Губы шептали что-то. Девушка подняла руку, читая заклинание.

Все вокруг переменилось: пространство стало тягучим, вязким;люди двигались, будто в замедленной съемке, говорили, растягивая слова. Всеутонуло в непривычном рассеянном свете, приобрело странные оттенки.

Ведьма заскользила к ним, хотя в глубине души Филипп знал,что она стоит на месте. Она только создала перед ними свой образ. В глазахискрами вспыхивала колдовская сила. Девушка подняла руки и спросила неожиданногулким голосом:

— De quien eres?

Не «Кто ты?», а «Чей ты?».

Он ответил в мыслях:

— Я на стороне Николь.

Она вздрогнула. Проекция качнулась, как изображение наэкране телевизора, искаженное помехами. Мир опять изменился, и вот незнакомкауже стояла на прежнем месте, а Филипп ошеломленно глядел на нее.

— Bon, allons-nous[5],— сказал он остальным, не спуская с девушки глаз.

Она посмотрела направо, в последний раз бросила на неговзгляд и зашагала по людной улице к закусочной неподалеку.