Теперь, увидев кровь, я разглядел и другие признаки, которые местному жителю бросились бы в глаза в первую очередь: сломанные веточки, свежесдвинутые камни и так далее. Должно быть, следы оставили полицейские, перерывшие все вокруг в поисках пуль. Придя к такому умозаключению, я устремил взор вниз, чтобы попытаться выяснить то, что меня больше всего интересовало – где мог прятаться убийца. Вокруг на добрую сотню футов не было ничего, кроме кустов черники, небольших валунов и невысокого разнотравья, дальше же виднелись густые кустарники и деревья. Так что на сорок ярдов подобраться к жертве легко мог даже житель Нью-Йорка, не говоря уж о местных уроженцах, которые выслеживали оленей и лосей. Правда, для пистолета сорок ярдов – далековато, так что стреляли, видимо, из ружья. А между прочим, в Монтане не принято ходить в горы с ружьем в разгар лета, так как охота на всех четвероногих, кроме разве что койота, запрещена; а кто станет карабкаться на Тетеревиную гряду в поисках койотов?

Набрав пригоршню черники, я присел на ближайший обломок скалы подумать. Признаться, только полный осел мог надеяться на то, что на месте преступления его осенит гениальная догадка. Так не случилось, да и не должно было. Увы, чтение следов на природе и прочие ковбойские штучки были явно не для меня. Три часа я ухлопал впустую. Заметив неподалеку бурундука, юркнувшего под переплетенные стебли ястребинки, я подобрал камешек размером с мячик для гольфа, дождался, пока зверек выбрался на ровное место, швырнул в него камешек и, ясное дело, промахнулся. Возле коттеджа Лили бурундуки так и кишели – я забавлялся тем, что иногда подкармливал их.

Не в лучшем расположении духа я вернулся на ранчо Фарнэма, даже не сломав по дороге ногу. Как и следовало ожидать, никто из охотников не вернулся. Лишь в половине шестого я возвратился в коттедж, а в шесть у нас обычно был ужин.

К ужину одеваться было не принято, но я с дороги взмок, поэтому принял душ и нацепил на себя свежую рубашку и коричневые брюки. Когда я причесывался, в дверь постучали. Я открыл. Лили была в прежнем зеленом костюмчике. Заметив, что я переоделся, она спросила:

– Ты кого-нибудь пригласил?

Я рассказал, куда отлучался, объяснив, что окровавленный валун расположен ярдах в двухстах к северу от того места, где я как-то раз на глазах у Лили голыми руками поймал сидевшую на ветке дикушу. Еще я пересказал свои беседы с Альмой и Кэрол.

– Не знаю, как ты, но я ей поверил, – закончил я. – Она не убивала. Поклянись она на Библии, я бы еще подумал, но она поклялась на седле, и это решило дело.

– Значит, так тому и быть, – согласилась Лили. – Как-то раз я попросила у нее это седло, чтобы посмотреть, как оно выглядит на Кошке, но Кэрол отказала. Ты прав. Она бы тебе призналась, если бы убила этого парня. Только не возомни теперь, что лучше разбираешься в женщинах, чем я.

Не подумайте, что Лили хотела примерить седло на горную рысь или на пуму. Кошкой она окрестила свою пегую кобылу за прыть, с которой та перемахнула три года назад через овражек, когда Лили впервые села на нее верхом.

Завтракали и обедали мы на кухне, на столике возле большого окна. Иногда мы там же и ужинали, но обычно ужин приходил на террасе, выходящей на ручей. Поскольку из Нью-Йорка Лили прихватила с собой только одну Мими, отказавшись от помощи местной прислуги, на стол накрывали мы сами. В тот вечер в меню входило: филе-миньон, запеченная картошка, шпинат и малиновый шербет, причем все, кроме картофеля, хранилось в огромном морозильнике. Филе-миньон, упакованное в сухой лед, нам доставляли экспрессом из Чикаго. Вам, конечно, должно показаться, что Лили, обладавшая тысячным поголовьем скота, могла придумать более дешевый способ приготовления мясных блюд, но, сделав несколько попыток, она в конце концов от них отказалась.

За столом на террасе Лили всегда садилась лицом к речушке, протекавшей буквально в дюжине шагов от края террасы. Уэйд Уорти занимал место слева от Лили, я – справа, а Диана Кейдани – напротив.

– Сегодня мне пришла в голову ужасная мысль, – сказала Диана, взяв в руку нож. – Совершенно ужасная.

Было очевидно, что она пыталась завязать разговор. Уэйд Уорти подыграл ей. Я еще не решил, что из себя представляет Уэйд. На его гладком щекастом лице с широким носом и квадратным подбородком возникали самые неожиданные ухмылки, которые не всегда было легко разгадать. Дружелюбная ухмылка вполне располагала, хотя при этом он мог ляпнуть какую-то колкость. Язвительная ухмылка могла сопровождать изящный комплимент. В ответ на реплику Дианы Уэйд просто вежливо улыбнулся и сказал:

– Вы, как и любой человек, не лучший судья для собственных мыслей. Расскажите нам, и уж мы решим, как квалифицировать ваши мысли.

– Если бы я не собиралась вам рассказать, я бы не стала и упоминать это, – ответила Диана.

Она подцепила на вилку кусок мяса и отправила в рот. Она часто поступала так и разговаривала, пережевывая пищу.

– Дело вот в чем, – произнесла она. – Если бы не убили этого Броделла, Арчи сейчас не сидел бы с нами. Он уехал бы еще три дня назад. Значит, убийца подыграл нам. Можете не квалифицировать эту мысль. Она безусловно ужасная.

– Мы отблагодарим убийцу, когда узнаем, кто он, – сказала Лили.

Диана проглотила мясо и откусила кусок картофелины.

– Я вовсе не шучу, – заметила она. – Мысль, конечно, жуткая, но она натолкнула меня на задумку написать пьесу. Пьесу о женщине, которая совершает ужасные поступки – без конца врет, ворует, шельмует, отбивает чужих мужей и может даже убить кого-нибудь. Зато всякий раз ее дурной поступок оборачивается добром для кого-то другого. Кого-то она жестоко мучает, но очень многим помогает, причем не щадя себя и ничего не жалея. То есть добро очень явно перевешивает. Я еще не решила, каков будет финал, пусть его придумает драматург, но убеждена, что роль вышла бы просто потрясающей. Любая актриса мечтала бы сыграть такую. Я уже мечтаю.

Покончив с картофелиной, Диана отправила в рот кусочек мяса и обратилась к Уорти:

– Вы ведь писатель, Уэйд. Почему бы вам не написать эту пьесу?

Уорти потряс головой.

– Я недостаточно хорош для такой пьесы. Предложите свою идею Олби или Теннеси Уильямсу. Что касается того, что убийца подыграл нам, я не совсем с вами согласен. За всю неделю мы почти не видели Арчи. – Он посмотрел на меня с дружелюбной ухмылкой. – Как у вас дела?

– Прекрасно, – ответил я, глотая пищу. – Мне осталось только добиться признания. Диана обрывала чернику с самого богатого куста, а Броделл незаметно подкрался сзади, оттолкнул ее и накинулся на чернику сам. Тогда Диана и подстрелила его. К счастью…

– Из чего? – спросила Диана.

– Не перебивайте. К счастью, рядом оказался Уэйд, охотившийся на сусликов, который и произвел первый выстрел. А вы потом попросили у него ружье и добили Броделла.

Уэйд ткнул в мою сторону ножом.

– Вам придется доказать это! – выкрикнул он. – Мы просто так не дадимся.