«Иуду» необходимо вывернуть наизнанку, заставить нервничать, искать ниточку на волю и в самый последний момент, когда он уже потеряет надежду, — дать ее, позволить ухватиться… вот тогда и начнется самое интересное. Главным его разработчиком в камере будете вы. И надо откровенно сказать, что от вас зависит весь ход дальнейшей работы против объекта. Вашей специальной подготовкой займутся опытные в этой части сотрудники, можно сказать, лучшие знатоки криминального мира. Типовой план подготовки имеется, его надо доработать и, как говорится, войти в роль. На все это вам дается максимум семьдесят два часа и ни минуты больше. Если чувствуете, что такая работа вам не под силу, сразу же скажите, у нас есть дублеры. После этих слов генерал умышленно сделал небольшую паузу, смотря Эди в глаза, который без раздумий заполнил ее короткой фразой: «Я подготовлюсь».

— Спасибо, нисколько не сомневался, что получу такой ответ, — продолжил генерал, — я уверен, что у вас все получится. Только будьте очень скрупулезны при выборе линии поведения для общения с объектом и другими обитателями тюрьмы. Да, кстати, не упустите при этом из поля зрения вопрос о взаимоотношениях с сотрудниками администрации тюрьмы — вы для них не чекист, а преступник. Одним словом, подготовка должна быть идеальной. Будут возникать вопросы, не стесняйтесь, спрашивайте, будем вместе искать на них ответы.

Потом, уже обращаясь к Артему, приказал:

— Выделите для майора отдельный кабинет, исключите общение с ним сотрудников, не имеющих непосредственного отношения к готовящейся операции. Поселите на меблированной конспиративной квартире, что поближе к Лубянке, а то ему недели две-три придется на нарах кантоваться. Обеспечьте залом для тренировок и партнерами хорошего уровня. Разработчики легенды со своими предложениями будут у меня в двадцать тридцать. Сначала согласуем контуры с учетом всех за и против, а потом, когда майор получит представление об объекте разработки, детализируем. И еще, не забудьте о документе прикрытия, не идти же ему в камеру под своими установочными данными.

Затем, вновь взглянув в глаза Эди, спросил:

— У вас возникли какие-нибудь вопросы, которые немедля следует обсудить?

— Пока нет, сначала нужно вникнуть в суть материалов, а все остальное потом.

— Хорошо, тогда за дело, товарищи, помня, что у настоящих оперов только вечером начинается рабочий день, — подвел генерал итог разговору, бросив при этом быстрый взгляд в сторону окон, за которыми сгущались московские сумерки.

— Ну и как тебе наш дед? — пошутил Артем, обращаясь к Эди, когда они вышли в коридор.

— Хорош, и чай его тоже хорош, — задумчиво ответил Эди.

— А чего ты подначил его с Сократом, думаешь, он не знает, кого цитирует?

— Скорее всего, знает, но может не догадываться, что мы тоже об этом знаем, поэтому лучше сказать, чем промолчать. Ведь этот седой генерал весьма въедливый специалист своего дела.

— Ты тоже, что меня очень радует. Особенно в данной ситуации, поскольку тебя ждет десяток томов оперативных материалов на объект.

— Я не думаю, что нужно заниматься листанием всех материалов на него. Для этого не только трех суток, но и месяца не хватит. Предлагаю следующий алгоритм действий. Даешь своим ребятам сделать закладки там, где есть информация, характеризующая его как личность, а также этапные отчеты о ходе разработки. Мне необходимо знать, в чем он силен, а в чем слаб, какие имеет наклонности, увлечения по жизни, как ведет себя в ситуации, реально угрожающей его жизни, в конце концов, необходимо четко сформулировать, чего мы хотим в итоге добиться — тюрьма, перевербовка, склонение к явке с повинной для организации в последующем показательного судебного процесса. Кстати, об этих вещах генерал почему-то не стал говорить.

— Материалов на него у нас полно, остается только выбирать, что более подойдет для задания, но это в первую очередь тебе придется делать, конечно, не без нашей помощи. Что же касается последних вопросов, ничего конкретного сказать не могу, поскольку руководство не определилось. Думаю, об этом разговор состоится накануне нашего отъезда в Минск.

— А почему не в самом начале, ведь такая определенность помогла бы лучше мобилизоваться, быть готовым к различным вариантам развития ситуации.

— Думаю, генерал хочет сначала посмотреть, как пойдут твои дела с объектом, а затем по ходу корректировать цели и задачи.

— Ему, конечно, виднее, но, надо полагать, он учитывает, что «Иуда» может иметь свое отношение к нашим корректируемым на ходу целям и задачам, тем более с ними мне нужно будет знакомиться в СИЗО[2], — сыронизировал Эди.

— Ты прав, я постараюсь поговорить с ним по этому вопросу сегодня же, нет, завтра с утра. Действительно, чтобы справиться с «Иудой», нужно быть во всеоружии: он волевой и изворотливый противник. К тому же и валютный миллионер, сделавший свое нелегальное состояние на незаконных операциях. Так что по нему, кроме шестьдесят четвертой[3], и восемьдесят восьмая[4] плачет.

— И куда вы смотрели, когда он проворачивал эти операции? — удивился Эди.

— Все туда же, как говорится, фиксировали и облизывались, ведь трогать было нельзя, ты же понимаешь, нужно вскрывать и документировать разведустремления противника, а затем все по классике.

— Получается, что объект был свободен и в выборе места хранения своего миллиона?

— Мы знаем, что он еще в прошлом году вывез золотишко и инвалюту в Белоруссию и там у кого-то или где-то спрятал. В Минске и Бресте имеет приятельские связи, в том числе в партийных и советских органах. По стране у него уйма знакомых, многие из которых являются серьезными секретоносителями. В первое время мы только и занимались их установкой и проверкой на вшивость. Через некоторых из них удалось выяснить, что он мог передать своим хозяевам информацию о противоракетной обороне Москвы, в частности, по так называемой системе А-135.

— Выходит, он сейчас в Минске по валютным делам?

— В этом следует разбираться, есть только подозрения, но об этом позже, а сейчас прошу в мои па-ла-ты, — театрально произнес Артем, отперев дверь кабинета.

Пока Эди оглядывался, Артем прошел к столу с телефонами и позвонил кому-то с просьбой занести материалы по «Иуде», после чего они пошли пить кофе с бутербродами в знаменитый лубянский сороковой магазин, так как не приходилось рассчитывать на то, что в ближайшие часы им это удастся сделать в другом месте.

Когда через пятьдесят минут они вернулись, все было готово для работы. На столе для совещаний лежали: стопка толстых дел в светло-коричневом картонном переплете, чистые листы писчей бумаги, ручка, поднос из цветного стекла, на котором красовался термос с кофе, пара бутылок боржоми и несколько стаканов. На журнальном столике, что располагался в углу в окружении трех небольших полумягких кресел, стояли магнитофон, кинопроектор и нумерованные коробки с кассетами. Объектив уже заряженного пленкой кинопроектора смотрел на небольшой белый квадрат экрана, пристроенный на ближней стене.