«Это все нервы, – усмехнувшись, вспомнив любимое папино выражение, подумала Майя. – Еще немного и мне придется опустошить все запасы валерьянки в доме, когда я выберусь отсюда. Если смогу, конечно».

Комната давила не нее, заставляла чувствовать себя беспомощной и жалкой.

«Ну почему, – подумала Майя, судорожно сглотнув и мысленно отодвигая подступившую к горлу тошноту. – Почему обязательно нужно было запереть меня здесь – в этом склепе без единого окна»!

Майя с детства боялась замкнутых пространств.

Однажды во время игры в прятки она случайно заперлась в старом бельевом шкафу на чердаке. Задвижка опустилась и ее заклинило. Когда отчаянно рыдающую испуганную девочку нашли и освободили, она призналась, что сначала все было очень весело, до тех пор, пока ей не пришло в голову выйти наружу. И вот тогда, почувствовав себя пойманной в ловушку, Майя впервые испытала подлинный леденящий душу ужас. Он сковал ее, лишил способности думать и превратил в слабое мечущееся в темноте существо, желающее лишь одного – поскорее выбраться из душного плена. Она до сих пор с содроганием вспоминала те мгновения паники и страха, лихорадочные движения собственных рук и ног, казавшихся чужими, свое громкое свистящее дыхание и черную пустоту вокруг, такую живую, плотную, угрожающую.

С того времени Майя старалась как можно реже бывать там, где стены, грозно смыкаясь над головой, стремятся отобрать у человека спасительную свободу, даже лифтом в одиночку старалась не пользоваться. Правда порой в кошмарных снах девушка опять оказывалась там, в той ужасающей ловушке, и никто не мог помочь ей выбраться, как она не просила. Просыпаясь в поту и слезах, Майя быстро включала свет и спешила достать одну из своих любимых книжек с яркими веселыми картинками. Они успокаивали ее, позволяя снова расслабиться и попытаться уснуть. Так было с самого детства и продолжалось до сих пор. При этом Майя никогда никого не будила. Ей казалось очень важным самой разобраться со своими страхами. Мама знала об этом и частенько оставляла на прикроватной тумбочке дочери несколько сказок на всякий случай. А иногда, неожиданно проснувшись среди ночи, осторожно прокрадывалась в ее комнату и проверяла, все ли в порядке.

Майя почти научилась не бояться. И вот сейчас она снова взаперти. Только не известно, закончится ли все так же благополучно, как в прошлый раз.

Слабое свечение неожиданно возникло на стене напротив кровати и отвлекло Майю от этих мыслей. Девушка резко вскочила и в два прыжка оказалась рядом с мерцающей поверхностью. Вокруг легкими вибрациями расходилось тепло. Майя пригнулась поближе и уставилась в странное подобие зеркала. Небольшой квадрат стены на глазах покрывался глянцем, нечетко отражая все, находившееся в комнате. Вдруг Майя резко отпрянула. Там, где только что на нее смотрели собственные глаза, теперь проявлялся другой профиль. Очертания маленького детского лица неторопливо вырисовывались на блестящей поверхности. Контуры размыты, но глаза – все четче и четче.

Вот уже проступило изображение всей головы. Маленькая девочка со стены с возрастающим интересом, смешанным с испугом, смотрела на незнакомку, словно тоже никак не ожидала увидеть ее здесь. Она что-то беззвучно проговорила и, как показалось Майе, попыталась дотронуться до гладкой поверхности. При этом раздался глухой треск, а девочка сразу отдёрнула руку.

Тут же со всех сторон на стенах стали возникать новые окошки, зеркально отображающие первое. На Майю теперь смотрело не меньше десятка одинаковых девочек, старающихся дотянуться до нее. Словно постоянно проигрывалась некая запись.

Потом девочка заплакала, и ее глаза, по-детски широко распахнутые, кажущиеся огромными на маленьком худеньком личике, словно стали еще больше. Теперь она укоризненно смотрела на Майю и часто всхлипывала, слезы не переставая катились по щекам.

Этого оказалось достаточно, чтобы окончательно вывести Майю из равновесия. Она побледнела и замерла в немом крике. Руки непроизвольно сжались и потянулись вперед. Убрать, прикрыть эти глаза, пристально смотрящие прямо на нее.

Больше не в силах пошевелиться, Майя крепко зажмурилась. В голове не осталось ни одной разумной мысли, кроме непрестанной мольбы: «Скорей бы проснуться. Пусть все это закончится»!

Она так и застыла, скрючившись в согбенной позе посреди комнаты. В висках стучало.

«Кто это там в стене? Не знаю… Я… Не может быть»!

Через некоторое время Майя почувствовала, как напряжение стало спадать. Она открыла глаза и боязливо осмотрела стены. Поверхности снова были холодными и пустыми. Лица исчезли.

Майя облегченно выдохнула. Колени подкосились, и она осела на пол. Зубы громко и неприятно стучали. Она и сама не понимала, чего так испугалась, но панический страх все еще сжимал каждую мышцу, а дыхание скачками вырывалось из груди вместе с хрипами.

«Что это было! Может быть, я начинаю сходить с ума»?

Захотелось тепла, и Майя завернулась в одеяло. Но на кровать перемещаться не стала, устроилась прямо на полу. Она никак не могла унять дрожь и куталась в легкую ткань до тех пор, пока не стало душно.

«Хочу домой», – вяло подумала девушка, перед тем, как погрузится в глубокий сон.

ГЛАВА 6

Новый мир – как отражение забытых снов

Человек в больших ботинках вошел в небольшую круговую комнату, находящуюся в самой высокой башне дворца. Несмотря на размеры, комната была очень уютной: в камине весело потрескивал огонь, отбрасывая на каменные стены теплые золотые блики; высокие деревянные полки были забиты толстыми книгами в кожаных переплетах; огромное старинное кресло, обитое красным, вытертым от времени бархатом, стояло близко к огню, оно так и звало присесть, погреться.

Это была его любимая комната, его пристанище. Только здесь всегда было тепло, а почти домашняя атмосфера мягко окутывала, умиротворяла. Сколько он просидел в мягком кресле, размышляя, вспоминая, временами почти впадая в отчаянье.

Отвлёкшись от грустных мыслей, он с интересом посмотрел наверх.

На каминной полке стояла картина в простой самодельной деревянной раме. Она резко отличалась от тех, что висели внизу в галерее. На ней явно детской рукой на фоне яркого солнечного дня было изображено несколько неказистых фигур, держащихся за руки. Под каждой стояла подпись. Человек подошел ближе, поднялся на цыпочки и взял картину в руки. Указательным пальцем он прикоснулся к солнцу, по которому так давно и безнадежно скучал, спустился вниз по его лучам и осторожно дотронулся до центральной фигуры, изображавшей молодого улыбающегося мужчину в большой зеленой шляпе. Под ним стояла надпись, старательно выведенная красивыми печатными буквами: «АЛЕКСАНДР ЛИСТ – ПРОФЕССОР ЗЕЛЕНЫЙ ЛИСТИК».

Александр… так его когда-то звали. Зеленая шляпа, до странности похожая на настоящий лист лопуха, помнится, осталась