Я осмотрел аппаратуру наружного наблюдения, радиопередатчик, разобранный хозяином. Видимо, когда мы с Борисом приехали, Связной как раз ремонтировал его – рядом с передатчиком на столе валялись инструменты, стоял паяльник, баночка с канифолью и припой…

«Что же теперь делать?! Связной убит, Наставник больше ничего не знает! Как теперь выходить на этот проклятый Центр?!», – я мерял шагами комнату, нервно куря уже третью сигарету. Вдруг из коридора послышался сдавленный стон. Я бросился туда, еще не веря, но увиденное потрясло – голубоглазый Связной не только ожил, он даже умудрился сесть, и теперь подтягивал к себе валяющееся по моему недосмотру рядом на полу ружье! А ведь когда я выдергивал из его залитой кровью глазницы нож, Связной казался мертвее мертвого.

– С…ука-а! – просипел раненый, разглядев единственным целым глазом меня, склонившегося над ним: – Тебе… Все равно… не жить! И… бабе твоей… тоже!

– Кому из нас уж точно не жить, так это тебе! – сурово сказал я, наступая на вороненый ствол ружья: – Я бы мог вызвать врача, и спасти тебя, если ты сейчас, безо всяких условий скажешь мне, как попасть в Центр, или хотя бы как с ним связаться!

Голубоглазый, привалившись к стене, покачал головой:

– Я… умру! Но я… Ты… все равно туда… не попадешь! Ирисограмма… замок открывается только… по ирисограмме моего левого… глаза!

– Какой замок? Где он находится? Говори! – Я встряхнул раненого, тот застонал, на миг потерял сознание, потом пришел в себя, и уже слабеющими губами прошептал:

– Все равно… Теперь уже все… равно! Ты… Камера связи… в подвале дома… улица Героев Панфилоцев, дом номер… пятнадцать.

– Что за камера связи?! – крикнул я, понимая, что Связной решил перед смертью облегчить душу, и говорит он правду – какой ему сейчас смысл врать? Связной прошептал:

– Камера связи за черной железной… дверью… Потом вторая… дверь… Тебе… все равно не пройти! Нужен я… А я помер… Помер! В камере… видеотелефон… и кнопка…Экстренный вызов… Но… Все!

Он вдруг выгнулся, как в судороге, захрипел, силясь еще что-то сказать, потом вытянулся, откинув голову, и перестал дышать. Все было кончено – Связной, имя которого я так и не узнал, умер!

С минуту я посидел над трупом, повторяя в уме все услышанное, что бы запомнить. «Что такое „ирисограмма“? „Ирисограмма левого глаза“? Неужели он имел в виду рисунок радужки? Устройство замка сканирует рисунок радужки, эту самую ирисограмму, а потом сличает с запрограммированной, и если совпадение – открывает замок! Фантастика! Но если это так, он прав – без него я туда не попаду! Или…»

Раздумывать особо было некогда. Жалости к покойнику в этот момент я не испытывал. В конце концов, Связной сам нарвался – я просто хотел поговорить, а в результате чуть было не погиб! Я сбегал на кухню, притащил первый попавшийся пакет и склонился над трупом… Возможно, за это на том свете меня ожидают вечные муки, но сейчас меня более всего заботил свет этот…

Потом я вскрыл провод, подключающий ксерокс к сети, вставил между оголенными проводками кусок свечки, воткнув в нее жало предварительно остуженного в воде паяльника. Две канистры бензина, обнаруженные в кладовки, пришлись очень кстати – я залил бензином пол в комнате, вокруг своего импровизированного запала, обильно полил коридор и труп Связного. После этого я воткнул паяльник в розетку, подошел к входной двери, и вдруг замер, пораженный – что-то изменилось в доме с того момента, как я проник в него. Нет, не вещи, разбросанные тут и там, не хитроумная машина для заметания следов – изменился запах. Что это был за запах, сказать было трудно, но так пах отнюдь не разлитый бензин или пороховой дым, стойко висевший в коридоре после перестрелки. Я физически ощущал, что теперь в доме ПАХЛО СМЕРТЬЮ…

– Ну что? Удачно? Ты с ним договорился? Почему так долго? – Борис, истомившись от ожидания, встретил меня кучей вопросов.

– Потом расскажу! Быстро поехали отсюда… Скоро тут будет жарко! – процедил я, садясь в машину. Мне в этот момент казалось, что я близок к сумасшествию. То, что произошло в доме Связного, походило на кровавый, ужасный сон, и мой мозг, так спокойно и четко действовавший там, теперь отказывался поверить в то, что я, я, Сергей Воронцов, был главным действующим лицом всего этого кошмара…

Борис хмыкнул, выжал сцепление, мотор взревел, джип тронулся и вскоре влился в поток машин на Кольцевой дороге.

– Куда едем?

– Улица Героев Панфиловцев. Кажется, это где-то в Тушино. Борька, давай поскорее, ужу поздно! – я перезарядил беретту, закурил, потом бесцветным голосом произнес:

– Он чуть не убил меня… Я защищался, и в результате убил… его! Но перед смертью он мне сказал, как связаться с Центром! Давай, жми, у нас мало времени!

Ехали молча. Я понимал, что сейчас должен чувствовать Борис – взялся помочь другу, а результате влип в дикую историю с убийствами, похищениями… Да и меня самого колотил нервный озноб – нелегко переступать через себя, нелегко из нормального человека становиться безжалостным убийцей… Но Катя! Не перед людским, так по крайней мере перед божьим судом я надеялся оправдаться – я делал все это, спасая свою любовь и своего будущего ребенка…

Вокруг проносились машины, мелькали дома, люди на тротуарах, столица жила своей обычной жизнью и ей не было никакого дела до загадочного Центра, фантастического Прибора, и жутких планов неизвестных благодетелей, вознамерившихся вдруг разом сделать всех жителей России умниками и умницами…

Чтобы отвлечься, я представил, что сейчас твориться в доме Связного – вот нагретый паяльник расплавил свечку, провода соединились, сыпанули искры, бензин вспыхнул, и в считанные мгновения пятистенок охватило пламя. Дом должен сгореть минут за двадцать, сгореть до тла, а пожарные и милиция, которые приедут часа через полтора, будут с умным видом ходить по пепелищу и ломать головы, что же тут случилось…

Джип несся по Сущевскому валу – дальше Борис предполагал свернуть на Ленинградский проспект, а с него уйти на Волокаламку. Машина летела на очень высокой скорости, я забеспокоился даже, не возникнет ли у нас проблем с гибдэдэнистым ГАИ, и как будто сглазил!

– Серега, менты! Гаишники тормозят! Что делать?! – крикнул вдруг Борис, поворачивая к мне встревоженное лицо.

– Спокойно, Боря! Останавливайся, выходи, если что – плати штрафы, давай взятки, только веди себя как можно естественнее. Я буду в машине. Если нас засекут – все, хана!

Борис остановился, вытащил из борсетки права, техталон, паспорт, доверенность и рысью подбежал к двум закутанным в тулупы важным гаишникам.

Я следил за другом в зеркальце заднего вида. Вот Борис подошел, что-то начал объяснять, вот отдал права… Только бы им не взбрело в голову проверить машину! Ага, вроде все нормально – Борис полез в бумажник, отдает деньги… Что за черт!!!

Неожиданно вспыхнул яркий свет, к Борису и гаишникам через сугробы бегом бросились какие-то люди, из остановившейся неподалеку «Газели» выскочил мужик в милицейской форме с видеокамерой на плече…