Если Броутон был доверчив, то его современник, преподобный Том Фуллер, служитель церкви, который в гражданской войне не стал ни на сторону роялистов, ни на сторону пуритан и перу которого принадлежат кое-какие из наиболее читаемых произведений XVII в., был прирожденным скептиком. Однако в своей «Церковной истории Британии» (1635) он не может заставить себя отрицать суть истории об Иосифе, хотя и признает, что «склонен к насмешкам над выдумками, которые сильно раздули ее обстоятельства». Признавая отсутствие достоверных сведений о I веке, Фуллер добавляет фразу, которая могла бы послужить заветом многим менее честным историкам: «Но, поскольку нахожу я мало, выдумывать не стану ничего, ибо лучше провести время в молчании, нежели во лжи».

Очевидно, что в то время вне зависимости от того, какие приводились свидетельства за или против, уже никто не мог бы выкорчевать Иосифа из британской традиции. Вполне вероятно даже, что он ее часть по праву, поскольку, как это часто случается, когда современная наука берется разбирать легенду, имеющиеся факты обычно подтверждают ее. И действительно, археологические находки подтвердили существование поселения каменного века в Гластонбери. То, как описывает это поселение археолог Жакетта Хоукс, вполне укладывается в историю об Иосифе Аримафейском и его крытой дранкой церкви на болотах. «Ради безопасности, какой требовало то время, основатели поселения избрали участок заболоченной местности… выкорчевали ольху и ивы, которыми он порос, а после невероятный труд был затрачен для того, чтобы на расчищенном участке создать рукотворный остров… На нем стояло около шестидесяти круглых хижин с плетеными стенами, глинобитными полами и крышами, крытыми тростником…. Внутри защитной стены сам поселок кипел жизнью, представляя собой компактную крепость, изолированную среди болот».

Возможно, этими изолированностью и защищенностью объясняется то, что древняя традиция Гластонбери сохранялась так долго. Затем пожар, по всей видимости, уничтожил исходное поселение, но при этом запек обмазывающую дранку и ивняки глину и тем самым законсервировал артефакты. Обнаруженные более двух тысячелетий спустя, эти куски запеченной глины до сих пор хранят отпечаток ивовой лозы. В ходе раскопок болотного поселения также были найдены образчики обработанного камня, сходные с теми, какие находят в Сирии, что предполагает некую связь с родиной Иосифа.

Как писал специалист по истории Древней Британии профессор Фримен, «Нам необязательно считать, что галастонберийские легенды раскрывают факты, но существование этих легенд непреложный факт».

Впервые паломники из Британии отправились в дальний путь в Иерусалим в смутную эпоху между закатом Римской империи и предрассветными часами Средних веков.

Обороты паломническое движение стало набирать в начале IV в., после того, как император Константин объявил христианство государственной религией или, во всяком случае, религией, которой отдается первенство в Римской империи. Его мать Елена, также обратившаяся в христианство, постаралась установить точное место евангельских событий. В ходе своего путешествия в Палестину в 326 г. она провела — крайне своевременные — раскопки и нашла Истинный Крест и Гроб Господень. Впоследствии деятельность ее сына и ее собственная по усеиванию Палестины церквями, памятниками и странноприимными домами, которые отмечали святые места, воодушевила христианский мир и привела к волне паломничеств.

История кельтской Британии этого периода покрыта мраком. Но если не в Британии, то в Палестине налицо свидетельства того, что бритты совершали паломничества в Святую землю уже в IV в. Святой Иероним, писавший из Вифлеема в 386 г., замечает: «Бритт скорее откажется от своего западного солнца ради поисков мест, о которых знает только по Писанию и со слов молвы, чем укрепится в вере». Это замечание подтверждается независимым свидетельством современника, Палладия Галаты, епископа Гелиополиса в Египте, который большую часть своей жизни прожил в Палестине. В своей книге биографических набросков жизни различных монахов, аскетов, отшельников и прочих местных знаменитостей Палладий упоминает паломников, которые приезжали со всего света, даже «из Персии и Британии». Из другого письма Иеронима следует, что бритты приезжали значительным числом, хотя, по всей видимости, не в достаточно благочестивом настроении, чтобы удовлетворить автора, поскольку он предостерегает будущих паломников: «что так же просто найти дорогу на небеса в Британии, как в Иерусалиме».

Мы не знаем, кто они были, но можем сказать наверняка, как они добирались. Они шли пешком. От Эдинбурга на севере построенные римянами дороги тянулись через всю Европу, пересекали Балканы и Малую Азию до самой Иудеи. И паломник из Британии мог идти по ним: от Лондона до Дувра, затем пересечь Ла-Манш, чтобы попасть в Кале, а далее следовать по стопам легионов через Галлию, Альпы, после спуститься в Италию, а уже оттуда отплыть из Брундизия через Адриатическое море в Македонию или идти в обход через Тракию в Византию, а уже оттуда через Антиохию и Дамаск в Иерусалим. Или он мог сесть на корабль из Мессины на Сицилии, доплыть до Карфагена и идти по римской дороге вдоль побережья Средиземного моря в Александрию, а после через Египет и Синайскую пустыню — к месту своего назначения.

Возможно, самых первых бриттов вдохновляло чувство сродства с популяризаторами Святой земли, Еленой и Константином, к которым у бриттов было особое отношение. Согласно широко распространенной в Средние века легенде, Елена была уроженкой Британии, дочерью валлийского царя, но невозможно сказать, верили ли в это при ее жизни сами бритты. Факт в том, что отец Константина погиб в Йорке, в ходе военной кампании против наводящих ужас шотландцев и пиктов, набеги которых периодически обрушивались на Британию. Именно там Константин, провозглашенный императором легионами, начал карьеру, которая будет иметь большие последствия для всего мира его эпохи.

Из свидетельства святого Иеронима ясно следует, что уже через два поколения после обращения Константина паломничества в Иерусалим стали общепринятым обычаем: число паломников даже раздражало Иеронима, который довольно желчно отнесся к чрезмерно пылким путникам. Он жаловался, что «Иерусалим делается теперь курортом для всего света, и такие толпы паломников обоих полов стекаются сюда, что тут скапливаются все искушения, каких до некоторой степени можно избегать в других местах». Возможно, святой Иероним вообще по складу характера был склонен к порицанию, сам строго хранил целибат и вечно понукал римских матрон отказаться от ванн, повторных браков и прочих мирских удовольствий. Однако письма его самого и его пылкой ученицы, римской матроны Павлы, показывают, какое место в мире занимала в то время Палестина: ее называли «первой среди всех стран». «Кто захочет учить греческий где-либо кроме Греции и латынь где-либо кроме Рима», — писала Павла, а в другом письме вопрошала: «Можно ли считать законченным христианское образование того, кто не посетил христианские Афины?… Те, кто значатся лучшими по всему свету, собрались здесь бок о бок».

Но Иерусалим понемногу уступал место Риму, пока с созданием папского престола при Григории Великом в 590 г. центр власти в христианском мире не переместился окончательно в Европу. Иерусалим оставался духовным домом, «матерью всех нас», по выражению приора в романе Вальтера Скотта «Айвенго», и всё еще местом паломничества. Но с мирской точки зрения он оказался отрезан от остальной Европы мусульманским завоеванием в 637 г. С того момента, за исключением отвратительного эпизода с Латино-Иерусалимским королевством крестоносцев, Палестина оставалась под мусульманским владычеством в той или иной его форме при череде сменявших друг друга абассидских и фатимидских халифатов, сельджуков и османов до 1918 г.