в сторону, и наконец-то я услышала его голос, а то мне уже начало казаться, что он немой. Кстати, я совсем забыла его описать, но думаю, если бы Эдвард был выдающейся личностью, мне просто пришлось об этом рассказать в первую очередь. Часто внешность не имеет значения при выборе мужа, однако я так не считаю: мне не нужен красавец, но симпатичным мой муж быть обязан. Хотя в моем положении мне вообще выбирать не приходится, потому что в этом мире делают выбор мужчины. А Эдвард был типичным британским голубоглазым блондином, ростом чуть выше меня и со средним телосложением. Весь его вид был совершенно стандартным, исключая дорогой костюм и проникновенные глаза, от взгляда в которые внутри всё съеживалось и становилось неловко.

– Мисс Бэррон, у вас отличная выдержка. Признаюсь, что не многие мои знакомые девушки выносят мою задумчивость и молчаливость. При этом на вашем лице не было заметно, насколько вам скучно – это признак интеллигентности.

– Я просто, как и вы была погружена в свои собственные мысли. Мне приятно осознавать, что я произвела на вас благоприятное впечатление. Мы еще мало знакомы, но все-таки я смею вам кое-что сказать: не стоит меня проверять на черты характера или ещё на что-нибудь, это доставит неудобства как вам, так и мне. Я честна как с собой, так и с окружающими, и если вы что-то хотите узнать, то я с радостью вам отвечу на любые вопросы.

– Знаете, я вам верю и могу просить вас о такой же услуге. Кстати, чуть не забыл: послезавтра я устраиваю небольшую прогулку на лошадях. Не составите мне компанию?

– О да, я обожаю лошадей, но я совсем не знаю, куда стоит прибыть.

– Не волнуйтесь, я завтра же отправлю вам пригласительное письмо. Не удивляйтесь, я знаю, где находится ваше поместье от нашего общего друга Артура Кингсли. Думаю, Вам интересно, как мы познакомились?! Мой отец – известный человек на морском флоте, один из главнокомандующих, и однажды Артур со своим отцом пришли договариваться по поводу службы Артура в морском флоте. Так мы и познакомились, а нашего общего друга я отговорил от военного дела, считаю, что его превосходный ум больше пригодится в интеллектуальной сфере. Может, вы помните: мы уже однажды встречались на званом ужине семьи Кингсли. Мы особо не общались, но я заметил вас сразу.

– Да, да, я что-то припоминаю, вы тогда очень хорошо выглядели, – соврала я наглым образом, только чтобы не попасть в неловкую ситуацию. – Как это я вас сразу не узнала?!

– Ничего страшного, вот мы познакомимся и узнаем друг друга заново.

Наша беседа длилась довольно долго, и даже когда все начали расходиться, мы почти не обращали на это внимания, пока ко мне не подошла Люси. Я вежливо их познакомила, взяла сестру за руку и, заведомо попрощавшись с Эдвардом, пошла к выходу. Когда мы сели в экипаж, все начали оживленно обсуждать прошедший вечер.

– Мэри, солнышко, понравился ли тебе Эдвард Лонгби? – спросила мама, перебив нескончаемый поток информации, исходивший от Люси.

– Очень даже неплохо, – ответила я сухо и спокойно, несмотря на эмоции, пылающие у меня внутри. Люси же, в последнее время все больше и больше проявляющая эгоистичность, неожиданно грубо унизила мое хорошее отношение к этому молодому человеку, сказав:

– Подождите, что-то я не припомню, Эдвард Лонгби – это тот странный блондин, с которым ты меня знакомила? Ты, конечно, извини, но его внешность заставляет оставлять лучшего, про душевные достоинства ничего не могу сказать, ибо они мне не известны.

– Судя по всему, тебе вообще не знакомы душевные достоинства. И в кого ты такая эгоистка? Уж точно не в меня! Как это у тебя получается, везде подлить ложку дегтя? – выпалила я и непроизвольно покраснела.

– Почему ты у меня такая злая? Я лишь хотела высказать свое мнение! – чуть не плача начала Люси, но потом продолжила прежним голосом: – Если тебе он понравился, то пообщайся пока, до лучших времен, хоть научишься взаимоотношениям с мужчинами не только как с друзьями. А когда появится подходящая для тебя пассия, то откажешь Эдварду.

Мне не хотелось молчать, но пришлось, потому что на это заявление никто, кроме меня, не обратил внимания.

Приехав домой, я поняла, насколько был утомительным прошедший вечер, и поэтому мне не составило особого труда заснуть. Разбудила меня смущенная Катрин, пришедшая извиниться за свое поведение. Обычно слугам не позволяется без спроса будить хозяев, но для нее некоторое отступление от правил допускалось. Появление в моей спальне Катрин обрадовало меня безмерно, что наверняка она поняла по тому, насколько я расплылась в улыбке. Мне, конечно, стоило надуть обиженно щеки и ходить мрачнее тучи, пока не услышу извинений, но не в моих правилах долго держать злобу на людей.

– Мэри, прости меня, пожалуйста, не знаю, что на меня нашло! Может, это у меня плохое настроение было или погода была плохая.

– Да, да, тогда шел дождь. Я очень долго смотрела в окно. И там, кстати, вдалеке была какая-то темная фигура, стоящая у ворот, а ты с ней общалась.

– А что… ты видела? То есть… это бедняк, проходивший мимо. Знаешь, как много сейчас попрошаек? Если всем помогать, то самой ничего не останется.

– Зачем ты так жестоко? Позвала бы меня, я дала бы бедняге поесть.

– Прости, я про тебя почти забыла. В следующий раз все будет по-другому.

На этом наш конфликт был исчерпан, и мы вернулись к повседневным делам. Объяснения Катрин были верны, логичны и просты, но все же что-то мне не давало покоя. Слишком эмоциональна она была в тот вечер, как ни в какой другой. Моя интуиция меня часто подводит, но все равно каждый раз я ей верю, в надежде хоть однажды победить, не прилагая никаких умственных усилий. Однако подозревать безосновательно Катрин в обмане я не хотела, потому что мы были не только хорошими подругами, но и в некотором роде партнерами. Я часто рассказывала о светской сфере жизни, в которой каждый день нахожусь, а она сообщала мне очень интересные вещи из своего круга общения. Я ее научила писать и читать, и, кстати, после нескольких занятий та достигла больших успехов. А она научила меня готовить несколько изысканных блюд из самых простых продуктов: кто знает, что именно может пригодиться в жизни. Когда же мама застала меня за обучением Катрин грамоте, то разозлилась:

– Тебе совсем заняться нечем? С каких это пор прислугу обучают письму?! Скоро вообще могут наступить времена, когда каждый садовник