– Бабушка, наверное, волнуется! – со вздохом напялил на голову ушанку Пряшкин. – Надо было предупредить старушку, что задержусь.

– Ох, как есть хочется! – поторапливала сестру Алька.

– Например, шашлычок из крокодила? – медленно застегивала пуговицы на шубке Валька. – Попроси у Димочки, может, у него аллигатор в морозилке завалялся?

– Не удивлюсь, – поежился Пряшкин.

– Ну и дураки, – огрызнулась Алька. – Я домашнего борща хочу. Хватит на сегодня экзотики.

– Ну, друг, и правда удивил! – Немов с уважением посмотрел на Димку. – Буду рад помочь с уроками.

– Спасибо, друг! – Димка протянул Сашке на прощание руку.

Тося знала, как непросто Немов подпускал к себе ребят. А друзей у него и не было никогда. Саша имел одну неприятную манеру: он всегда общался с одноклассниками свысока, как-то снисходительно. Но все прощали ему эту заносчивость, тем более он действительно был самым блестящим учеником: всегда находил верное решение, и ребята с самого начала признали в нем лидера класса. Анна Антоновна в нем души не чаяла, вечно хвалила и ставила в пример таким нерадивым ученикам, как Мишка Токарев. И теперь Тося впервые наблюдала, как Сашка общается с кем-то на равных, даже называя, пусть пока и в шутку, другом. Но иного она и ожидать не могла. Димка уверенно завоевывал авторитет у костяка класса буквально с первого дня. Он был веселый, открытый, не заносчивый, и ребята это оценили.

– Постойте, – крикнул Димка, когда ребята уже высыпали на лестничную клетку. – Возьмите на память!

И он протянул вазу, из которой торчало с десяток тех самых длинных игл дикобраза. Тогда каждый вытащил себе по одной толстой игле. Тося тоже осторожно взяла сувенир. Игла оказалась гладкая и холодная, длиной сантиметров в двадцать и толщиной в палец.

– Занятная зубочистка! – Пряшкин выставил свою иглу, как шпагу.

А сестры Сомовы скрутили свои длинные густые волосы в пучки, закрепив их сзади толстенькими иглами. Они поджали губы и выпрямили спины.

– Здравствуйте, дети, – сухо сказала Алька, поправляя невидимые очки.

– Садитесь, – скомандовала Валька, слегка кивнув головой.

И обе прыснули от смеха.

– Две Анны Антоновны – это уже слишком! – гоготал Пряшкин.

– И вовсе не похоже, – как всегда, не поддавался общему веселью Сашка. – Вам бы ума поднабраться, а то никакие прически не помогут.

Сомовы, не сговариваясь, показали Немову языки. А тот в ответ скорчил унылую гримасу: мол, на такое я даже отвечать не стану. Тося все еще разглядывала свою иглу, она твердо решила, что это будет ее волшебная палочка. И легко взмахнула ею, загадывая желание.

– Улыбнись! – сказала вдруг Тося, опустив кончик иглы прямо Немову на грудь.

Сашка непонимающе уставился сначала на иглу, а потом на Тосю. И вдруг его рот начал кривиться. А потом Немов захихикал, запрыгал на месте, извиваясь, точно уж. Тем временем сестры Сомовы в четыре руки щекотали его сзади, запустив пальцы под короткую куртку.

– Ах, вы!.. – крикнул Сашка, пытаясь схватить сестер за руки.

– Не догонишь!

– Лови! Лови!

Засмеялись Алька с Валькой и рванули вниз по лестнице. Немов, забыв обо всем, кинулся за ними. А Тося так и замерла, зажав волшебную иглу в руке. И ей казалось, что уже сейчас ее желания начинают сбываться…

Вечером Тося снова стояла возле своего окна. Она пыталась вычислить, куда же выходят окна квартиры Суздальских. И вскоре разглядела тяжелые гардины, расшитые пестрыми птицами. За шторами горел свет – множество разноцветных огней сливались в настоящее северное сияние. Это точно была гостиная Димки, где они с ребятами провели сегодня больше часа. Часть окна загораживали ветви тополя, но сейчас, когда дерево стояло голое, разглядеть комнату не составляло труда. И у Тоси на душе стало очень светло от того, что Димка находится так близко. Она взмахнула иглой дикобраза, и свет в гостиной погас. Тогда Тося тоже погасила свет и легла спать.

Как-то раз, вернувшись с работы, мама затеяла генеральную уборку. Будто вся та энергия, что спала в ней после папиного отъезда, вырвалась наружу. Мама носилась по квартире, распахивая шкафы, и выбрасывала из них вещи прямо на пол.

– Раз твой отец не спешит возвращаться, я этим воспользуюсь, – пылко говорила она. – Никто про этот хлам и не вспомнит.

И вот на полу оказались рулоны старых обоев, которые давно уже заменили. Банки с засохшей краской, кисти со щетиной, твердой, как проволока. Связки проводов, дырявые ботинки и сломанные зонты. Папки с чеками и гарантиями, такие древние, что бумага даже пожелтела. Электроутюг и сломанная гладильная доска. В отдельный мешок мама сложила всю свою вышедшую из моды одежду. У нее было железное правило: выбрасывать вещь, которую она не надевала больше года. А вот папа, наоборот, был человеком бережливым. Он не мог расстаться ни с одной старой тряпкой. Его полки в шкафу ломились от барахла, которое он хранил еще с института. «Теперь не те вещи шьют, – говорил он. – Вот раньше было качество! Нет сносу этим рубашкам!» Вероятно, он был прав. Выглядели эти рубашки неплохо. Только вот уже лет десять, как отказывались налезать на своего хозяина.

– Антонина, вываливай сюда свою одежду! – скомандовала мама.

– Всю? – Тося отчаянно распахнула свой шкафчик: сопротивляться матери сейчас было бесполезно.

– Ну зачем же всю! – рассмеялась громче обычного мама. – Лишь ту, из которой ты выросла.

Тося повнимательнее рассмотрела свои вещи и поняла: многие из них и правда были уже давно ей малы. А она как-то и не замечала. Запихнула их поглубже, и все дела. Теперь же Тося с радостью повиновалась маме, наполнив ее мешок почти до краев.

– А сейчас возьмемся за папины вещи, – мама боевито добралась до его полок.

– Ты уверена? – робко спросила Тося.

Мама не отвечала. Волосы ее растрепались. Кажется, она даже рычала, вытряхивая из шкафа качественные рубашки институтских времен. Тося с ужасом представила, что будет с папой, когда он увидит свой разоренный гардероб. Однажды мама уже выбросила папину старую дубленку. В тот год он купил себе новую, но с потрепанной, вышедшей из моды вещью расставаться категорически не хотел. И вот, на исходе зимы, мама потихоньку вынесла древнюю дубленку с засаленными рукавами и протертым почти до дыр мехом во двор. Не прошло и недели, как случайным образом папа обнаружил пропажу. Он где-то потерял кожаные перчатки и начал проверять карманы во всей верхней одежде. Вспомнил про дубленку. И маме пришлось признаться, что она ее просто-напросто выбросила. «И теперь в этой замечательной вещи ходит какой-то бродяга!» – возмущался папа. «Тогда эта рухлядь ему по плечу», – оборонялась мама. И все равно еще несколько дней папа дулся на нее. Когда его вещи трогали без предупреждения, он впадал в неистовство.