Внезапно резкий свет ослепляет меня. В верхней части корабля будто вспыхивает солнце. На несколько мгновений я даже теряю способность соображать, а когда прихожу в себя, то вижу «скафа», наклонившегося над телом того, в чёрной куртке.

— Откуда он взялся? — бормочу я. — Ну, подожди, сейчас мы тебе устроим.

Я отдаю приказ по цепи и жду. Почему же он не уходит? Стоит. Потом наклоняется, поднимает что-то и, открыв шлем скафандра, кладёт в это рот. Потом ещё и ещё…

— С ума сошел, — говорю я прижавшейся к моему плечу Аннин. — Если он пойдёт к нам, я вынужден буду стрелять. Кто знает, что у него на уме.

— Подожди, — шепчет она. — По-моему, он не такой…

Я приказываю «скафу» остановиться. Но он не подчиняется. Тогда я поднимаю автомат и предупреждаю его в последний раз.

— Подожди, Крис! — Аннин хватает меня за локоть. — Подожди, он что-то говорит…

Но мой палец уже судорожно нажимает на спусковой крючок. Автомат злобно дёргается и в ту же секунду Аннин повисает у меня на руке, что-то отчаянно крича. «Скаф» медленно опускается на колени, потом падает лицом вниз.

— Что ты наделал! — наконец, различаю я. — Ты убил его! Он же просил не стрелять. Посмотри, он же без оружия!

Я растерянно смотрю на неё, потом на лежащего «скафа». Действительно, я совсем не слышал его. Желание убить почему-то заслонило все остальные чувства.

Аннин уже возится около него, расстёгивает скафандр.

— Крис, он жив! Он что-то шепчет. Я не разберу…

Наклонившись, я различаю слабое биение мысли.

— Вызов… Пошлите вызов роботу… Сигнал бедствия… красная кнопка на поясе…

Он теряет сознание. Я осторожно переворачиваю его на спину и подкладываю под голову куртку. Потом посылаю сигнал бедствия.

Робот пулей вылетает из второго корабля и начинает возиться с раненым, прикладывая к ранам мерцающие искрами ладони.

Наконец, «скаф» открывает глаза и, увидев нас, слабо улыбается.

— Простите, — виновато говорю я. — Я же просил Вас остановиться.

— Ничего, ничего, — шепчет он. — Я сам виноват. Это всё «наркола»… Но зато теперь я с вами, а это главное. Теперь я знаю, что на Слоппи живут не призраки, а люди.

— Как Вы сказали? — перебиваю я. — Слоппи? Помойка?

— Мы, земляне, так зовём вашу планету. Видите ли, мы же не знали, что здесь живут люди. Для нас это была просто космическая свалка.

— Да, — горько усмехаюсь я. — Именно свалка. А мы — отбросы общества. Вообще-то мы называли этот наш дом Новой Землёй…

— Нет! — горячо возражает «скаф». — Вы люди! И вы только что доказали это.

— Люди вот, — показываю я на труп, лежащий на куче зеленых олив. — А мы для них — жуткие мутанты, не имеющие права на жизнь.

«Скаф» на несколько секунд закрывает глаза, потом снова открывает их и качает головой.

— Это контрабандисты. Здесь им нужны только вот эти плоды. У нас их называют «нарколой». Они отравили уже добрую четверть человечества. Я инспектор, призванный следить за чистотой Космоса. Но, если бы не вы, я ничего не смог бы сделать.

— Наркола? — Я удивлён. — Мы называем их сладкими оливами. Это очень полезные плоды.

— Чем мы ещё можем помочь Вам, инспектор? — спрашивает Аннин.

Я замечаю, что, при взгляде на её лицо, у него вздрагивают веки, но он тут же берёт себя в руки.

— Было бы очень хорошо, если бы вы могли внушить тем, в корабле, что «наркола» — это смерть. Я боюсь, что они могут вернуться сюда с более мощным оружием.

— Пусть возвращаются, — говорю я. — Теперь мы знаем, чем их встречать. Но, если Вы хотите, мы сделаем это.

Инспектор, поморщившись, поднимается, потирая плечо. Потом кивает и, прихрамывая, идёт к кораблю в сопровождении робота. Подойдя к трапу, он поворачивается и машет рукой. Я тоже поднимаю руку.

Аннин прижимается щекой к моему плечу и счастливо смеётся. Потом вдруг поднимает лицо и целует меня.

— Аннин, — шепчу я и протягиваю к ней руки.

Но она со смехом ускользает и бежит туда, где за деревьями уже горит костёр и, впервые за много лет, слышна песня. Вдруг она оборачивается и, зажимая ладонями уши, показывает на что-то позади меня. Я оглядываюсь.

Два корабля медленно поднимаются в небо, опираясь на бледные столбы пламени.

Аннин хватает меня за руку и тащит к костру, но я ласково отвожу её руку и смотрю в небо. Потом прошу Аннин собрать всех. Кажется, у меня есть ещё одна возможность проверить наше оружие.

* * *

«Гермес» уже выходил на орбиту и Кроленко ещё раз связался с роботом, которому доверил вести «Скайр», после того, как контрабандисты были заперты, а пульт управления разблокирован. Робот доложил, что полёт проходит штатно, и Кроленко выключил связь. Кажется, этот рейс, наконец-то, заканчивался.

Вдруг ему показалось, что кто-то вызывает инспектора. Это не мог быть «Гном». Робот назвал бы условный код. Кроленко прислушался. Голос звучал как будто внутри него. Он прерывался, искажался помехами, но отдельные слова различались очень хорошо.

— Инспектор! Вы слышите нас? Говорит «Планета Надежды»! «Планета Надежды»! Планеты «Помойка» больше нет! Инспектор! Говорит «Планета Надежды»! Спасибо, инспектор! Счастливого пути!

Кроленко перевёл управление в автоматический режим и, открыв бортовой журнал, записал: Инспекционный рейд на планету «Слоппи». Дата… Результаты проверки…

Потом он подумал и, зачеркнув слово «Слоппи», жирно вывел сверху: «ПЛАНЕТА НАДЕЖДЫ».