прижимались, заглядывали в глаза, и Анна Леонтьевна, стоя у крыльца, встречала мужа гневными и страстными взглядами: будь это в её власти, она сожгла бы своими взглядами и мужа, и этих задиристых и насмешливых девчат.

Но Пётр Никифорович входил в дом, целовал свою Нюру так же тепло, как и в первые дни после женитьбы, подкидывал к потолку ребятишек, и сердце Анны Леонтьевны отходило, и в доме вновь водворялись мир и покой, покуда его опять не нарушала какая-нибудь насмешливая и беспечальная дивчина.

Пронин познакомился с Савельевым в феврале этого же года на заседании бюро райкома, когда Савельева принимали в кандидаты партии. До этого Иван Николаевич видел Савельева раза три или четыре когда приезжал в МТС, но не обращал на него особого внимания, парень ничем особо не выделялся, в МТС многие хорошо работали, Улыбинская МТС вообще была на хорошем счету. Когда Савельева пригласили войти в кабинет Пронина, где происходило заседание бюро, Иван Николаевич пытливо взглянул на вошедшего и тотчас, чтобы его не смутить, отвёл от него глаза.

Задорожный, секретарь партийной организации МТС, доложил, что первичная партийная организация постановила принять Савельева в кандидаты партии и кратко характеризовал его, сказав, что Савельев примерный производственник, относится к порученной работе очень добросовестно, не гонится за длинным рублём и что в колхозах его хвалят за высокое качество работы.

Майор Пронин на совещании. Рисунок Анны Леон

Иван Николаевич опять посмотрел на Савельева, на этот раз повнимательнее, как бы оценивая его. Открытое лицо, хотя черты лица несколько мелковаты, в складках губ чувствуется большое упрямство, серые глаза не блещут как будто большим умом, но это честные глаза… Савельев скорее понравился Пронину, и Иван Николаевич решил, что вопрос о приеме Савельева в партию не вызовет лишних разговоров. Но вопреки предположению Пронина, Горбенко, секретарь райкома по зоне Улыбинской МТС, засыпал Савельева множеством неприятных вопросов и это было более удивительно, что Горбенко присутствовал на собрании партийной организации, когда Савельева принимали в партию и с помощью своего авторитета мог легко притормозить этот приём.

– Вы обдумали своё вступление в партию? – спросил Горбенко Савельева.

– А как же? – задумчиво ответил Савельев. – Трошки подумал.

– Только трошки? – строго переспросил Горбенко.

– Ну, зачем трошки, – ответил Савельев. – Очень даже не трошки, это я так только, к слову. Основательно подумал.

– А доклад товарища Хрущёва на сентябрьском пленуме читали? – спросил Иванов, председатель районного исполкома.

– Я его не только читал, а выполнял, – сердито ответил Савельев и, как показалось Пронину, вызывающе посмотрел на Иванова.

– Как же вы его выполняли? – добродушно спросил Иванов.

– А вы спросите про мои показатели у товарища Задорожного, – пояснил Савельев с явным чувством уважения к самому себе. – Он вам пояснит.

Этот ответ понравился Ивану Николаевичу.

Но Горбенко продолжал свой допрос.

– А в Бога вы верите, товарищ Савельев? – по – прежнему строго спросил он Савельева.

– А вы верите? – насмешливо ответил ему теми же словами Савельев.

– Я-то не верю, – сказал Горбенко. – Но, если я вас о том спрашиваю, значит есть у меня для того основания.

– Ну, и я не верю, – отозвался Савельев. – Это всё равно как бы спросить: верю ли я в дырку. Я в армии два года прослужил, там – то я чему-нибудь научился?

И этот ответ понравился Пронину, но Горбенко сейчас же повернул этот ответ против Савельева.

– А зачем же вы крестили своих детей, ежели не верите в Бога? – язвительно спросил он Савельева. – То – дырка, а то в холодную погоду позволили их в купель окунать, простудить могли… Это для чего?

Савельев покраснел, багровая краска сразу залила его щёки и подбородок, а затем побагровел и его лоб, от внутреннего напряжения на нём даже выступили росинки.

Так то жинка, – сконфуженно сказал он. – Бабьи глупости. Я тут не при чём.

– Значит, жена попов поддерживает, а вы тут не при чём? – не унимался Горбенко. – Несерьёзный ответ, а ещё в партию вступаете. Коммунист жену воспитывать должен.

– Я и воспитываю, – сказал Горбенко. – Третьего окрещивать не будем.

– Ну, это мы увидим, – сказал Горбенко. – Но я сейчас про вашу жену говорю. Не работаете вы с ней.

– Это как же мне с ней работать? – спросил Савельев.

– Вот, говорят, ваша жена даже по знахарям и бабкам бегает, – сказал Горбенко. – Ворожит, гадает…

– Ну, это опять одно глупство, – возразил Савельев и даже усмехнулся. – Это она от ревности.

– А вы ей поводов не даёте? – спросил Иванов.

– Да нет, как будто, – весело сказал Савельев. – Я уж ей говорил: заместо того, чтобы колдунам за суеверие платить, лучше бы ты мне горилки купила.

– Вот вы и по части горилки тоже стали нажимать, – продолжал шпиговать Савельева Горбенко. – Как стали много зарабатывать, так горилка у вас, говорят, стала частым гостем на столе.

– Ну, и брехня – спокойно возразил Савельев. – Я горилке внимания уделяю не больше, чем девкам. А вот пиво… пиво я уважаю, иногда за ужином бутылку-другую опорожню…

Он обвёл глазами присутствующих.

– Что, разве нельзя? – спросил он не без лукавства, – он знал, что многие из присутствующих не прочь были бы посидеть за ужин с горилкой.

– Нет, почему же нельзя? – сказал Горбенко. – Я только всё это говорю к тому, что теперь вы примером для всех должны стать, коммунист не только в поле должен пример подавать.

– Это вы понимаете? – спросил Савельева Пронин.

– Понимаю, – рассудительно ответил Савельев.

– Так ты что? – обратился Пронин к Горбенко. – Ты «за» или «против»?

– Разумеется «за», – сказал Горбенко. – Я и на партийном собрании высказывался «за», я только хочу объяснить товарищу Савельеву как теперь возрастает его ответственность и перед самим собой, и перед коллективом, теперь он за всё отвечает во много раз больше, и за жену свою отвечает, и за детей.

– Словом, – усмехнулся Пронин, – взялся за гуж, не говори, что не дюж?

– Вот именно, – подтвердил Горбенко. – Я думаю, Савельев будет хорошим коммунистом, но наш долг сказать ему о его обязанностях.

– Высказаться кто-нибудь хочет? – спросил Пронин.

– Позвольте мне, – сказал Тарановский, секретарь райкома комсомола. – Я бы хотел сказать…

– Да ведь Савельев не комсомолец, – сказал Горбенко, удивляясь тому, что Тарановский хочет говорить о Савельеве.

– Ну и что ж, что не комсомолец? – обидчиво возразил Тарановский. – Что ж, я о комсомольцах только имею право высказываться? Мне есть, что сказать о Савельеве. Комсомольская организация школы № 3 подняла поход против сорняков. Мы ведь кричим, кричим о борьбе с сорняками, а по существу никто ничего не делает. Ребята, наконец, взялись за дело, а кто им помог? Никто. Только один Пётр Никифорович и откликнулся. И ведь как откликнулся! Не стал ни речей произносить, ни обещаний давать. Договорился с ребятами и каждый вечер, после работы, на два – три часа выезжает на своём тракторе выкорчёвывать эту чёртову амброзию. Сколько канав, сколько обочин на дорогах очищены