— С чувством глубокой любви… Знаете, вы только что так двигались, словно через меня прошли. Я вас сильно-сильно, крепко-крепко люблю. Давайте обниматься.

Женщина оторопела:

— Может, вы что-то перепутали?

— Нет, я вас очень-очень люблю, — говорил Папалексиев, закрыв глаза и воображая, что перед ним Авдотья, — я вас так люблю, давайте обниматься.

Видно было, что женщине это слышать приятно, но все же чувствует она себя неловко.

— Вы знаете, мне такого никто никогда не говорил и не дарил цветов, — внезапно соткровенничала она и, попытавшись возвратить букет, неуверенно произнесла: — Может быть, все-таки…

— Вот это все — искренне, от всей души. Знаете, а меня зовут Тиллим, а вас как?

— Авдотья, — скромно, однако без замешательства проговорила она.

Папалексиев не смел ожидать такого совпадения, это взволновало его и без того неспокойное сердце. Он переспросил ее имя.

— Просто Авдотья, — повторила она.

— Так… Погодите, а вы не замужем? — оживился Папалексиев.

— А какое это имеет значение, если, как вы говорите, я только что через вас прошла? — отвечала вопросом на вопрос новая знакомая.

— Да, действительно… Даже если вы замужем и у вас есть дети, я женюсь на вас и усыновлю всех ваших детей.

— Вы знаете, это сильно. А может, не будем горячиться? Я же вас совсем не знаю, — недоверчиво сказала Авдотья, будто всерьез раздумывала, выходить ли ей замуж за этого чудака или нет.

— А если вы отвергнете меня, я буду долго за вами ухаживать и вызову на дуэль всех, кто… — наступал Тиллим.

— Вы еще и шутник? — поинтересовалась женщина, не в силах сдержать улыбку.

— Да я и сам не знал, что я шутник, — признался Папалексиев.

Пылкий молодой человек произвел на Авдотью неизгладимое впечатление. Папалексиев же был глубоко убежден, что всем женщинам очень нравится, когда их приглашают пообщаться в ресторан, и предложил сходить туда Авдотье для продолжения знакомства, на что она охотно согласилась. Встреча была назначена на завтра, в семь часов вечера у метро «Площадь Восстания».

Надо отдать должное внутреннему состоянию Папалексиева: на бескрайних просторах его загадочной души пышным цветом расцветал Беспредел. Когда его влюбленная часть от перенесенных ею потрясений была не в состоянии присутствовать на торжествах и в совсем подобающем Безнадеге настроении предавалась своему отчаянию, другая часть, обожающая его самого, именовавшаяся Безысходом, негодовала по поводу знакомства с работником загса и предвкушала те неудобства, что сулило новое знакомство, сетуя на себя из-за предложенного Тиллиму выхода из любовной драмы. Но зарождалась уже третья сила, она подавляла все остальные душевные порывы, которыми так щедра была душа Тиллима. Беспредел рвался к своей цели, невзирая на все препятствия, что чинил ему Безысход, волоча за собой Безнадегу. Мысли Тиллима хаотично путались и перемещались то на себя, то на одну, то на другую Авдотью, принимая различный образ. То это был Беспредел, то Безнадега, то Безысход. Растроение личности вело его неисповедимыми путями и довело до того, что, отказавшись участвовать в свадебных торжествах, совершенно разбитый, он добрел до дому.

После пережитых накануне ощущений и бессонно проведенной ночи Папалексиев пребывал в прострации и не желал видеть никого. Встал он очень поздно, поэтому двор удивленно ожил только во второй половине дня. Он не хотел идти в ресторан и забыл поначалу о своем обещании женщине из Дворца бракосочетания. Его даже посетила мысль о самоубийстве. Он стал представлять, как горько и печально придется Авдотье Гладиловой переживать утрату верного друга, как она в конце концов поймет, что единственный человек, беспокоившийся о ней, был он — Тиллим Папалексиев. Неоднократно порываясь собраться с мыслями в связи со сборами в ресторан, Тиллим чувствовал, как силы то оставляют его, то появляются вновь. Но тут мелькнула идея хотя бы развеяться или отвлечься от давившей на него со всех сторон мрачной действительности. Это соображение оказалось решающим. Он сделал последний рывок и, повязав красный галстук, направил стопы свои навстречу Авдотье II. Необычное совпадение столь редко встречающегося имени еще сильнее подогрело пробудившееся в нем желание отправиться на свидание. Посетившие Папалексиева сомнения явились причиной опоздания уже на целый час. Входя в вагон метро, он предполагал, что Авдотьи на месте уже не застанет, и теперь ехал лишь для очистки совести. Подойдя же к двери, он оказался нос к носу… с кем бы вы думали? С той, что заключает браки на небесах и кого он уже не чаял сегодня увидеть. Взгляды их встретились. Авдотья произнесла:

— Здравствуйте, я боялась, что вы меня не дождетесь. Вы не находите удивительным, что мы оба опоздали на целый час и оказались в одном вагоне?

Авдотья при всей величественности своей фигуры была на каблуках и в белом пиджаке, что делало Папалексиева на ее фоне почти незаметным. В руках она несла две огромные сумки, черную и синюю, на вид очень тяжелые. Ее внешний облик смущал Тиллима, но он преодолел возникшие ассоциации. Авдотья спросила:

— Куда пойдем?

— Знаете, есть ресторан «Сюрприз» на Старо-Невском, я там ни разу не бывал. Может, туда?

Женщина утвердительно кивнула головой, и они молча, целенаправленно побрели туда, причем Папалексиев шел впереди, а за ним, еле поспевая, расталкивая пешеходов сумками, тащилась Авдотья.

В ресторане «Сюрприз» Папалексиев потребовал лучший столик. Расположившись поудобнее, он открыл меню и долго, мучительно изучал его, а Авдотья, не в силах расстаться со своими сумками, поставила их на свободные места за четырехместным столиком и приземлилась рядом.

— Вот так сюрприз… По-моему, здесь слишком дорого, — произнес Тиллим, изучив меню. — Здесь, на Невском, есть кафе «01», мне кажется, там гораздо дешевле. Сейчас возьмем такси и поедем туда.

На улице Папалексиев через несколько шагов предложил:

— Это здесь недалеко. Давай поедем на троллейбусе?

— Давай, — сразу согласилась его спутница, в глазах которой при этом читалось разочарование, хотя на лице она пыталась изобразить улыбку.

Прождав безрезультатно троллейбуса, Тиллим, внутри которого все кипело от досады, решил совершить паломничество пешком. Авдотья покорно следовала за ним, а он, набирая скорость, как бы извиняясь, бормотал:

— Ничего. Это здесь недалеко, за Аничковым мостом.

На самом деле Папалексиев понимал, что принятое им решение весьма опрометчиво: прежде чем попасть в кафе «01», скромно разместившееся на тихой Караванной улице, предстояло пройти добрую часть Невского, полную всевозможных соблазнов, с которыми трудно совладать женщине. Чего стоит, к примеру, миновать мороженицу «Baskin & К. Robbins», не попробовав пломбир, или салон «Ives Rocher», не сделав ни одной покупки! А не заглянуть ни в один из магазинов модной одежды? Это казалось Папалексиеву жестоким по отношению к новой знакомой, но, увы, шиковать было не на что. Знал бы Тиллим ее характер и жизненные принципы, он так не расстраивался бы, но теперь он был готов крушить неприступные шикарные витрины, и только отсутствие у него Бяниной страсти к скандалам мешало выплеснуться наружу разрушительной энергии, накопившейся в униженном существе Тиллима, к тому же распоясавшийся Беспредел упрямо рвался вперед, не желая размениваться по мелочам. Ему, естественно, хотелось чего-то из ряда вон выходящего, запредельного, но, чтобы это желание обрело какие-то реальные очертания, прожорливому Беспределу необходимо было подкрепиться. На этот раз с ним был солидарен даже Безысход, все еще обиженный на Авдотью I и недовольный знакомством с Авдотьей II. Он твердо решил поискать сегодня вечером истину в вине. Папалексиев прочитал о таком способе поиска истины у одного поэта, книжку которого ему подсунул интеллигентный сосед Лева, и давно собирался его испробовать. Скромная Безнадега, в свою очередь, была так измотана переживаниями, что ей пришлось молча согласиться с мнением большинства. Таким образом, Тиллим Папалексиев следовал в направлении кафе «01», увлекая за собой безропотную спутницу, с целью, которую можно сформулировать в двух словах — выпить и закусить.