litbaza книги онлайнТриллерыЛедяная тюрьма - Дин Кунц

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 90
Перейти на страницу:

У входа в иглу Рита остановилась, стараясь вновь почувствовать твердь под своими стопами: она не хотела бежать от того, что ее пугало. Она домогалась от себя выдержки, чтобы вынести затерянность в этом мутно-блеклом, закутанном в унылый саван безрадостном царстве — как тот, кто безо всякой на то разумной причины должен заставить себя завести песика и через силу полюбить свою животину — иначе ему вовек не избавиться от своих страхов.

Эта самая затерянность и была, по сути дела, той стороной житья в Арктике, которая более всего прочего тяготила Риту. В ее сознании, с шестилетнего возраста, зима навсегда неразрывно увязывалась с чувством страшного одиночества, переживаемого умирающим существом, с посеревшими и искаженными смертью лицами мертвецов, с замерзшими и остекленевшими взглядами ничего не видящих мертвых глаз, с кладбищами, могилами и обессиливающим, удушающим отчаянием.

Она дрожала так сильно, что лучик ее фонарика прыгал на снегу у ее ног.

Отвернувшись от убежища, она обратила лицо не навстречу ветру, но встала под углом к нему и принялась вглядываться в узкую ровную площадку, расположенную между плато, из которого торчал шест с подвешенными на нем метеоприборами, и ледяной грядой. Вечная зима без тепла, утешения или надежды. Да, эта земля требовала, чтобы ее уважали, — ладно, буду. Но это же земля, не зверь, значит, у нее нет никакого сознания или понимания. И значит, и хотения. Выходит, эта земля вовсе не собирается вредить Рите.

Рита глубоко вздохнула и стала ритмично дышать через свою вязаную маску.

Чтобы задавить страх перед полярной шапкой, она сказала себе, что есть у нее заботы и поважнее, и одна из них ожидает ее в иглу. Франц Фишер.

Знакомство с Фишером произошло у нее одиннадцать лет тому назад, вскоре после защиты докторской диссертации. Новая ученая степень позволила ей занять первую для себя научную должность в подразделении корпорации «Интернэшенал Телефон энд Телеграф». Франц уже работал тогда на ИТТ. Он был привлекателен и не лишен обаяния, особенно тогда, когда находил нужным не скрывать это, и они были вместе почти два года. Их связь нельзя было назвать ни безмятежной, ни бесстыдной, ни чистым развлечением. Особенной любви тоже как будто не существовало. Как бы то ни было, она с ним никогда не скучала. Расстались они девять лет назад, как раз должна была выйти из печати ее первая книга, и стало ясно, что Францу всегда будет как-то не по себе рядом с женщиной, не уступающей ему ни в профессиональном, ни в интеллектуальном отношении. Он думал, что будет лидером в их отношениях, а ей совсем не хотелось подчиняться. Тогда ей пришлось оставить его, чтобы, познакомившись с Харри, выйти год спустя замуж и в замужестве не оглядываться в прошлое.

Коль скоро он вошел в жизнь Риты после Франца, то, полагал Харри в своей неизменно милой и весьма рассудительной манере, все былое его не касается. За свое семейное благополучие он не боялся и был уверен в себе. Даже зная об отношениях своей жены с Францем, а может быть, именно поэтому, он настоял на включении Фишера в число участников экспедиции: мол, станции Эджуэй без главного метеоролога никак нельзя, а лучше немца с такой работой никто не сладит.

Наверное, это был тот самый редкий случай, когда неразумная ревность могла сослужить Харри — да и всем им — лучшую службу, чем разумная рассудительность. Видимо, стоило предпочесть очень хорошее самому лучшему.

И девять лет спустя Франц упрямо держался роли оскорбленного и покинутого любовника. Нет, он не бывал ни холоден, ни груб, напротив, он намеренно подчеркивал, что коротает уединенные ночи в спальном мешке, лелея и ублажая свое жестоко разбитое сердце. Он никогда не заговаривал о прошлом, не выказывал неподобающего интереса к Рите и вообще не позволял себе ничего такого, что можно было бы счесть не совсем джентльменскими манерами. Но все равно, на полярном форпосте обитать приходилось в такой тесноте, в такой близости друг от друга, что та тщательность, с которой он выставлял напоказ свою уязвленную гордыню, действовала не менее разрушительно, чем громогласные оскорбления.

Выл ветер, со всех сторон валил снег, везде, куда ни погляди, был лед, как это и полагалось тут с незапамятных времен — понемногу ее сердце переходило на обычный для себя темп. И дрожь утихла. И ужас пропал.

Она опять победила.

Войдя наконец в иглу, Рита увидела Франца: он складывал приборы и инструменты в картонный ящик. Верхние сапоги, верхнюю куртку и перчатки он снял. Франц не осмеливался работать до седьмого пота и, занимаясь чем-то, делал свое дело с прохладцей: после напряжения может воспоследовать озноб, а мерзнуть, пусть даже в термокостюме, ему не хотелось. Не говоря уже о потерях драгоценного тепла вне помещения. Франц поднял глаза на вошедшую Риту, кивнул и опять занялся упаковкой инструмента.

В нем чувствовались особая притягательность, некий магнетизм, и Рите теперь было понятно, почему ее потянуло к нему тогда, когда она была моложе. Красивые белокурые волосы, глубоко посаженные темные глаза. Он был невысокого роста, чуть выше ее, но в свои сорок пять лет Франц оставался стройным и гибким, как юноша.

— Ветер поднялся, уже почти одиннадцать метров в секунду, — проговорила Рита, откидывая капюшон и стаскивая защитные очки. — А температура опустилась до минус двадцати трех по Цельсию. И продолжает падать.

— А когда дует ветер, непременно становится холоднее. Что ж, когда надо будет сворачивать лагерь, будет, пожалуй, минус тридцать, а то и похолоднее. — Произнося это, он не подымал глаз. Словно с собой разговаривал.

— Да с этим-то у нас все получится, как надо.

— При нулевой видимости?

— Так скверно будет еще не скоро.

— Ты не знаешь еще, что такое эта полярная погода, а я знаю. Выгляни-ка еще раз наружу, Рита. Этот фронт бури набирает силу куда быстрее, чем предсказывали прогнозы. Мы и оглянуться не успеем, как все кругом нас станет бело.

— Знаешь, Франц, если честно, то твоя мрачная тевтонская натура...

И тут снизу раздался мощный громоподобный гул, и по полярной шапке пошла судорога. К глухому рокоту присоединились высокие, едва слышные, взвизгивающие писки — это терлись друг о друга десятки смежных ледяных плит и слоев.

Рита оступилась было, но удержалась на ногах, покачнувшись так, как будто поезд уже пошел, но она успела вскочить на подножку.

Рокот очень скоро стал стихать, а потом и вовсе сошел на нет.

Вернулась благословенная тишина.

Франц, наконец, встретился с нею глазами. И, откашлявшись, спросил:

— Что, напророченное Ларссоном большое землетрясение?

— Да нет. Уж слишком слабый был толчок. Главный обвал на этой цепочке тектонических разломов должен оказаться куда мощнее. Тогда тряхнет сильнее, чем во время любого из малых землетрясений близ любого разлома в цепи. А этот толчок такой слабый, что его и на шкалу Рихтера пристроить нельзя.

— Предварительное сотрясение коры?

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 90
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?