Георгий кивнул:

— Не смейся, но я хочу серьёзных отношений. Хотя у нас это и невозможно.

— Я понимаю, — Ганс помолчал, — давай не будем торопиться. Как минимум, нам будет хорошо, пока я здесь. И ты сможешь приехать ко мне потом?

— Наверное. У меня будет отпуск.

— Всё будет хорошо, — Ганс наконец улыбнулся.

После минуты в полном молчании Георгий решился:

— Хочешь посмотреть как я живу?

— Да, конечно, — Ганс немного удивлённо приподнял брови, — мне очень интересно, я просто не хотел, чтобы ты подумал…

— Что подумал? — Георгий тоже улыбнулся.

— Что я только и думаю, как затащить тебя в постель, — рассмеялся Ганс.

Георгий покраснел и обеспокоенно посмотрел по сторонам, кажется никто ничего не заметил, хорошо, что они сидели далеко от остальных столиков. Хотя они и разговаривали на английском ему казалось, что все вокруг понимают каждое слово.

Выйдя из кафе они неторопливо пошли к дому Георгия. Если бы можно было Георгий взял бы Ганса за руку. Вместо этого он положил руку ему на плечо. Ганс несколько удивлённо посмотрел на него.

— Так никто ничего такого про нас не подумает, — поймав его взгляд объяснил Георгий. Ганс улыбнулся но его глаза стали неожиданно грустными.

Поднимаясь в подъезде на свой четвёртый этаж, Георгий чувствовал одновременно возбуждение и неловкость. Неловкость, потому что ему казалось что все вокруг знают и понимают почему и зачем они с Гансом идут к нему. Неловкость была и перед Гансом — за грязный двор с разбухшими и грязными мягкими игрушками в небольшом палисаднике у подъезда. За обшарпанную дверь с кодовым замком с вдавленными кнопками. За тесную, грязноватую лестницу хрущовки. За странную голубую краску, которой были наполовину выкрашены стены подъезда. За надписи и рисунки на этой краске. За запах рыбы на площадке третьего этажа. За лай и крики из соседней квартиры. За всё то, что он раньше не замечал, воспринимая как что-то естественное. Но Ганс смотрел на всё это широко раскрытыми глазами, с любопытством, и хотя бы на этот счёт Георгий успокоился. Попав в квартиру они неловко разделись в маленькой прихожей, всё время намеренно касаясь друг друга и как только они разулись, Ганс прижал Георгия к стене и впился в его приоткрытые губы своим жадным горячим и влажным ртом. Руки мужчин жили своей жизнью, забираясь под одежду и зарываясь в волосы.

— Ой, — Георгий слегка вскрикнул, ударившись затылком о стену.

— Прости, — прошептал Ганс.

Оба тихонько рассмеялись.

— Ты проходи, хочешь чего-нибудь выпить?

— Нет, спасибо, я посмотрю, можно? — Ганс неопределённо махнул рукой в сторону комнаты.

— Конечно, я пока в душ, — улыбнулся Георгий.

Ганс прошёл к окну маленькой квартиры Георгия и посмотрел на открывающийся вид: дорога, маленькие домики, частный сектор, деревья. Всё казалось таким провинциальным но почему-то очень милым. Окно было немного запылённым. Он обернулся. Большую часть небольшой комнаты занимал раздвинутый диван. Взгляду было абсолютно не за что зацепиться. Ганс подошёл и сел на диван. Он был немного возбуждён, и на самом деле не очень понимал как себя вести. Правильно ли он понял Георгия и будет ли сейчас то чего ему так хотелось, или они просто поговорят, поцелуются, пообнимаются и на этом всё. Он не очень представлял, как это у них произойдёт — его предыдущие отношения были с более опытным партнёром и впервые инициатива была в его руках. Впервые он был этим самым опытным партнёром. И его на самом деле обеспокоило то что он сказал Георгию в кафе, где они сидели. Не слишком ли многое он пообещал? А вдруг они не подходят друг-другу? Они же говорили между собой только на английском и он не говорит на русском, а Георгий — на немецком, смогут ли они понять друг друга? Естественно, они не смогут быть вместе тут, да Ганс и не собирался жить в России и как Георгий будет жить в Германии? Как это вообще возможно? Имеет ли он такое право? Нужна какая-то виза? Как это воспримут его друзья, родители? Все эти мысли водопадом обрушились на Ганса, он встал и снова подошёл к окну — возбуждение уже ушло и вид за окном уже казался не милым, а скорее тоскливым.

Георгий вышел из душа. Он был совсем без одежды, на его плечах ещё видны были капельки воды, волосы были мокрыми и слегка растрёпанными. Он подошёл сзади к Гансу, обнял его и поцеловал в шею. Все мысли Ганса тут же улетучились и вернулось возбуждение.

— Я тоже быстро схожу в душ, — шепнул он Георгию.

Когда обнажённый Ганс вышел из душа, Георгий уже лежал на расстеленной постели. Ганс подошёл, посмотрел на Георгия и застыл любуясь им. Георгий улыбнулся, протянул к Гансу руку и притянул его к себе. За окном было уже совсем темно.

Глава 5

Георгий проснулся, но продолжал лежать с закрытыми глазами. Он часто так делал, чтобы собираться с силами, но в этот раз он просто лежал и слушал сопение рядом. Уже было светло и сквозь закрытые веки он это чувствовал, но не хотел их открывать пытаясь продлить необычное ощущение и запомнить его. Лежать стало неудобно — затекла рука. Он попытался медленно её освободить, всё так же не раскрывая глаз и вдруг услышал, что сопение прервалось. Раскрыв глаза он упёрся в насмешливый взгляд голубых глаз Ганса.

— Доброе утро, солнце, — прошептал Ганс, затем прокашлялся и уже громче повторил: — Доброе утро, милый.

— Привет, — тихо ответил Георгий, — тссс, я хотел попросить тебя ночью. Тут ужасная слышимость, ты не мог бы…

— О, конечно, — снова прошептал Ганс, — как ты?

Георгий улыбнулся и потянулся губами к Гансу, — очень хорошо.

Тот поцеловал его и улыбнулся в ответ:

— Встаём?

— Да, что ты будешь на завтрак? Есть яйца, бекон, сосиски, чай, растворимый кофе.

— Давай я сам что-нибудь сооружу! Я люблю готовить. — Ответил Ганс садясь и опуская ноги на пол.

— Мне чай! — в полный голос ответил Георгий, но тут же осёкся и прикрыл рот рукой.

Ганс тихо засмеялся, откинул его ладонь и снова его поцеловал, затем поднялся и направился в ванную. Георгий зажмурился и потянулся. Последний поцелуй вызвал в нём воспоминания о прошедшей ночи и возбудил его. Он встал и подошёл к окну, поднимая с пола раскиданные вещи. Сложив их в две аккуратные кучки — свои и Ганса, он погладил вещи Ганса рукой и прижался к ним глубоко вдохнув. Пахло его телом и туалетной водой. У выхода из ванной щёлкнул выключатель