Оценку императора слышали дворцовый комендант В. Войков, врач П. Бадмаев, ктитор Исаакиевского собора Е. Богданович, лейб-медик Е. Боткин, великая княгиня Елизавета Федоровна.

Царь продолжал:

— Рад, что держава моя не иссякла талантами, вы тому пример.

«Он ничем не отличается от публики в проявлении чувств, — отметила Надежда. — Петь для такого ценителя — одно удовольствие».

Расточали комплименты и царица с дочерьми, что в эмиграции очень помогло Надежде в налаживании необходимых контактов с монархистами, оставшимися в живых членами Дома Романовых.

Сезон 1909/10 года прошел блестяще. Концерты состоялись в Крыму, Бессарабии, на Украине, в городах Поволжья, пару раз пришлось петь в Бухаресте, были записи на граммофонную пластинку, съемки в синематографе у режиссера Я. Гардина в лентах «Во власти тьмы», «Крик жизни» (одну из сцен сняли в деревне Винниково, где Надежда затеяла строительство дома-терема).

Смена городов и сцен, новые знакомства, ужины в честь гастролерши, интервью с газетчиками слились в яркое пятно, где ослепительной незабываемой вспышкой было выступление с Шаляпиным. Федор Иванович произнес речь в честь певицы и спел с ней романс «Помню я еще молодушкой была», который Надежда прежде исполняла не в той тональности, неверно делала акценты, излишне драматизировала. Были новые встречи с Собиновым (с ним Плевицкая спела дуэтом «Ваньку-встаньку» А. Даргомыжского), с истинным почитателем и знатоком фольклора великим князем Сергеем Михайловичем, который подарил романсы на стихи внука Николая I Константина «Растворил я окно», «Умер бродяга в больнице военной». Пришлось один раз делить сцену в сводном концерте с прима-балериной Александрийки Матильдой Кшесинской, которая танцевала в весьма фривольных нарядах. Записала новые грампластинки, на одной «Лучинушка», «Липа вековая», «Всю-то я вселенную проехал». Фирма «Патэ» выпустила диск громадным по тем временам тиражом, пластинки быстро раскупили, Плевицкая встречала их в Дании, Америке…

Хвалебные рецензии, почетное звание «Солистка Его Императорского Величества», высокие гонорары казались сном, чудесной сказкой.

«Проснусь однажды, и все испарится словно туман… Если это сказка, пусть завершится счастливым финалом — героиня выйдет замуж за прекрасного принца, станет королевой. А прославления не испортят, не сделают гордой, заносчивой: какой была, такой и останусь…»

Надпись на фотографии:

Журнал «Театр и искусство». 1910. № 28:

Савва Морозов. Журнал «Русское слово». 1912. № 14:

Бенуа, либреттист балетов Стравинского:

Л. В. Собинов «Рампа и жизнь»:

С. Мамонтов. «Русское слово». 1910. 1 апреля:

А. Кутель, критик. 1913:

«Ялтинский вестник». 1909. 1 октября:

1

Со временем ухажеров стало столь много, что Надя устала выслушивать признания в любви, предложения руки и сердца. Многим (если не всем) вздыхателям не было никакой веры.

«Желают окрутить деревенскую девушку, считают, запоют соловьем — и я растаю, сдамся. Дудки! В полюбовницы не пойду, и вновь замуж тоже. На мякине не проведут, стала осмотрительнее: не зная броду, не полезу в воду. Сладким речам знаю цену, не верю ни одному слову, мужчины все лгуны», — думала Дёжка, но стоило на горизонте появиться блестящему, с истинно аристократическими манерами галантному поручику Кирасирского полка, сразу забыла, как подло обманул муж.

Поручик Шангин очаровал с первой встречи, затмил всех вьющихся вокруг певицы вздыхателей. Надежда отменила пару репетиций и один концерт. Душа пела от охватившего счастья. Стоило проститься с офицером, как ждала новой встречи, цветов, звонков по телефону, записок. Забылось, как с презрением отзывалась о мужском непостоянстве — новое чувство захватило Дёжку.