на лице нет и следа от желания, с которым еще минуту назад Марк стискивал меня в объятиях.

— Эта процедура входит в стандартный пакет. Вам даже доплачивать не придется.

— Забудьте. — Шаталов сам незаметно снова переходит на «вы».

— Но я могу хотя бы запрос сделать? В прежнюю клинику! Туда, где вам поставили диагноз.

Ничего не понимаю. Своей просьбой я словно какой-то порог переступила... сунулась на территорию, где Елизавете Градской ничего не светит и никогда не светило.

— Просто сделайте свое дело. — Марк не просит. Приказывает. Давит, как умеет давить только он.

— Никто не узнает... Это полностью конфиденциально.

Безумно хочется схватить этого упрямца за ворот пиджака и вытрясти правду.

— Обследований и анализов мне уже хватило. — Будто почувствовав мое желание, Шаталов отходит к двери. На миг задирает голову к потолку и выдыхает одно короткое слово: — Баста!

Глава 7. Диссонанс

Если женщина для мужчины закрытая книга, то никто даже закладку сунуть не даст.

Марк

В могучем русском много матерных слов. Некоторые способны точно описать мое состояние. Пздц, например. Но из головы не выходит прилизанное и до скучного правильное — диссонанс.

Странно познакомиться с ним в почти сорок. Вроде как к этому возрасту должен был переболеть всеми видами сдвигов по фазе. Да и с моим прошлым удивить в принципе сложно.

А вот накрыло!

Подозреваю, если бы Градская не «обрадовала» гребаным контейнером, трахались бы мы как кролики, до сломанного стола и потертостей на стенах. После этого пришлось бы переселять упрямую врачиху, устраивать генеральный ремонт и отстегивать персоналу за молчание.

Но один хрен! Никто бы не остановил.

Пофиг было бы на сплетни, расходы и мебель.

От «хочу» и «надо» все клеммы выгорели.

Вело в тот момент так, словно не было ничего важнее, чем взять эту вредную докторшу. Сразу как увидел. Без разговоров. Без растанцовки. Без защиты, которую не прихватил с собой, да и не думал, что может понадобиться.

Дикая реакция. Похожая на помешательство.

А ведь и не планировал сегодня ничего такого. Очухался за ночь. Хотел нормально встретиться. В клинике, чтобы никакого искушения не возникло.

Думал поговорить. Попытаться понять, что ж в ней такого, что меня настолько жестко кроет.

Даже не сомневался, что в рабочей обстановке смогу расколоть эту стервозную бабу. Нечем ей было цеплять меня без ресторанной экипировки и блядских туфель на острых шпильках.

Врачиха! Каких тут с дюжину, всех возрастов и мастей. Но стоило Градской выйти из ординаторской. Впечататься своими мягкими полушариями в мою грудь. Вздрогнуть тихонько... Снесло все планы к хренам собачьим.

Как с поездом встретился. Грузовым. Прущим на полной скорости.

Вмиг забыл и про разговоры. И про «расколоть». И про «ничего такого». Здравые мысли сократились до примитивных инстинктов: хватать и брать.

Чудом дошел до ее кабинета. Возненавидел по дороге видеокамеры и пациентов. Проклял архитекторов, которые придумали такие длинные коридоры.

Чувствовал, как докторша злится под боком. Кайфовал от того, как пинается. Возбуждался как пацан от острого язычка, которым стерва заводила еще сильнее.

Крыша не просто ехала. Она летела с первой космической. Махала черепицей и желала: «Счастливо оставаться!»

Я шалел от близости. А только мы пересекли порог кабинета — едва не сдох, когда Градская отскочила к стене и, будто собралась драться, вздернула свой острый подбородок.

За грудиной кольнуло, как у инфарктника. Словно привиделось что-то. Чуть молнию членом не порвал от бешеного взгляда и точеной фигурки, упакованной в белый халат.

Ненормальная реакция! Как у больного. Сразу на все: на яйца и на голову. Чокнулся от незнакомой бабы, которая даже не пыталась меня зацепить или понравиться.

Не помню уже, когда такое происходило. Представить не могу, от чего так развезло сейчас. Нет ведь в этой Градской ничего особенного. Ни ног от ушей. Ни кукольного тюнинга.

Вместо копны волос — короткая стрижка. Вместо макияжа — очки на пол-лица.

Зараза! Хоть и молодая, но со скальпелем вместо языка.

***

После очередного облома прихожу в себя так же медленно, как и вечером. Опершись руками о подоконник, смотрю в окно на питерский дождь. Глушу желание вернуться и трахнуть вредную бабу прямо на ее рабочем столе.

В мыслях один, мать его, диссонанс. Слово-то какое!

«Что в ней особенного? — пытаюсь реанимировать мозг вопросами. — Почему именно на нее больная реакция? — луплю по извилинам с настойчивостью дятла. — Кто она такая вообще?»

Словно не читал никакого личного дела и не видел кобелиной стойки Кравцова, я поворачиваюсь в сторону кабинета заведующего.

Раздумываю, идти или нет, недолго.

Савойский, как и положено начальству, занят самим собой. Однако, увидев меня, тут же обрастает бумагами и папками. А потом включает режим официанта элитного ресторана.

Сам встает. Сам отодвигает мне стул. Остается лишь, чтобы сам рассказал, зачем я здесь. Но с этим приходится помочь.

— Градская. Елизавета. Давно у вас работает?

Наизусть помню дату приема. Помню все ее даты! Только сейчас интересует другое.

— Да... — Савойский меняется в лице и тут же тянется к клавиатуре.

— Расскажите подробнее. Когда, почему вы ее взяли. И остальное.

Я расстегиваю пиджак и устраиваюсь в кресле максимально удобно. Всем своим видом показываю, что беседа будет долгой и очень доверительной.

— Но... — Заведующий нервно сглатывает. — Вы ведь читали личное дело. Николай Степанович должен был предоставить...

— Нет, — обрубаю. — Я хочу узнать от вас. Не то, что указано в документах. А то, чего там нет.

— Я... Я вас не понимаю.

Для заведующего таким отделением он слишком недогадлив. Поэтому говорю без намеков:

— Семья. Любовники. Хобби. — Загибаю пальцы. — Предпочтения в еде. В напитках. — Почему-то вспоминаю эспрессо, который ненавидела одна смешная девчонка в моем прошлом. И которым сегодня пахло в кабинете доктора Градской. — Всё!

— Вы... — Савойский поправляет очки, но больше уже никуда не тянется.

— Предлагаю начать с любовников. — Я коротко киваю. — Что у нее было с Кравцовым? И как долго длилась эта связь?

Глава 8. Мужчина с тайнами

Это у женщин загадки. У мужчин — сплошные тайны.

Лиза

Когда Шаталов уходит, я сдуваюсь, как воздушный шарик. До приема еще минут пятнадцать, но нет сил включить ноутбук или заранее достать формуляры нужных согласий.

Не могу даже в