изменилась настолько, что порой я не узнавала себя на старых фотографиях.

— Постараюсь успеть к одиннадцати.

Шаталов бесцеремонно тянется к моему ремню безопасности. Прижимается мускулистым плечом к груди так близко, что сердце замирает. Но я успеваю первой.

— Не нужно беспокоиться. — Ловко перехватываю застежку и, вскинув голову, смотрю в серые глаза.

— Не любите, когда о вас заботятся? — Он не отводит их. Глядит так, будто душу из меня хочет вытянуть. Знакомо до мурашек по коже. Как в прошлой жизни, во время нашего безумного секса.

Столько лет прошло! Я считала, что забыла, стерла из памяти сотней проблем, учебой и редкими мужчинами. А стоило утонуть во взгляде — и все воспоминания на месте.

— У вас жена и скоро будет ребенок. Заботьтесь о них, — улыбаюсь Шаталову вопреки ощущениям.

— В нашу первую встречу вы сказали, что у каждого человека не меньше десяти двойников. — Шаталов словно и не слышал, что я перед этим ответила. Он, как маньяк, обхватывает мой подбородок, не позволяя отвернуться. — Какой шанс увидеть в одном городе двух похожих женщин с одинаковыми именами?

На миг кажется, что он не спрашивает, а просто издевается. Что тайна уже давно не тайна, а наша новая встреча — очередная игра скучающего богача. Но желваки на скулах и костер в глазах говорят об обратном.

— Вам просто хочется обмануться. — Мажу взглядом по красивому, породистому лицу.

По высокому лбу с парой новых морщинок. По гладковыбритым щекам, которые раньше украшала модная щетина. По широкому подбородку с небольшой ямочкой. По губам. Прежним. С четко очерченной верхней. И совершенной нижней. Не полной и не узкой. Идеальной, чтобы скользить по обнаженному женскому телу или сводить с ума поцелуями.

Нереальное искушение. Глупая девочка Лиза не смогла ему противостоять. Ей было плевать на последствия и хрупкую штуковину, которая бьется в груди. А я...

Облизываю губы и, качнувшись вперед, прижимаюсь ими ко рту Шаталова. Прививки важно обновлять! Даже когда однажды переболел и чуть не сдох от побочки. С некоторыми мужчинам так же.

— Обманываться порой очень сладко, — шепчу, гладя своими губами его губы. Дразню, размазывая слюну и остатки помады. — Только от заменителя потом бывает тошно.

Я резко вырываюсь. И пока новый босс пытается вспомнить, как правильно дышать, отстегиваю ремень безопасности и выхожу из машины.

Глава 3. Женщина с прошлым

Женщины, конечно, слабый пол.

Но не каждой женщине выпадает счастье быть слабой.

На то, чтобы поймать такси, у меня уходит несколько секунд. Водитель из далекой восточной страны сам толкает дверцу, стоит лишь подойти. Спустя несколько мгновений злой как черт Шаталов вылетает из машины. Но мы уже срываемся с места и смешиваемся с быстрым потоком на проспекте.

В отличие от мерса, в такси не пахнет никакой кожей. Здесь никто не спешит спеленать ремнем безопасности. Вместо элитного парфюма я улавливаю аромат шавермы и кофе. Как ни странно, от этих запахов и равнодушия становится легко.

Губы все еще саднит, будто мы с Шаталовым на самом деле целовались. На щеках и подбородке, там, где Марк касался меня пальцами, кожа горит как от ожогов. Однако сердце быстро успокаивается, и к дому я подъезжаю почти нормальной.

Глеб, как и подозревала, не спит. Он встречает у порога вместе с сонной Леной, моей молоденькой соседкой. Не допрашивает, не требует ужина или еще какой-нибудь ерунды. Только быстро обнимает. А через пару секунд разворачивается и идет в свою комнату. Спать.

Ничего необычного! Просто мой мальчик! Восьмилетний ребенок с характером взрослого. И не какого-то безликого «взрослого», а отца.

Я и раньше замечала сходство. Иногда открещивалась, списывая на особенности воспитания матерью-одиночкой. Но после сегодняшней встречи с Шаталовым это подобие уже не получается списать или забыть.

Мой золотой малыш просто маленький клон мужчины, которого я когда-то любила больше жизни. «Версия два — ноль. Улучшенная и исправленная».

Лена интересуется, как прошел банкет. Рассказывает, что они ели на ужин. А я стою посреди тесного коридора съемной двушки и, как зачарованная, смотрю на дверь детской комнаты.

— У тебя такое лицо, словно призрака увидела. — Лена тоже оглядывается в сторону детской.

— Видела сегодня, — не скрываю. — И даже трогала.

— Твою мать... — Соседка широко распахивает глаза и оседает на тумбу для обуви. — Глебкиного отца?

За девять лет вместе, вначале в Москве, затем в Питере, мы с Леной пережили столько всего, что не осталось никаких секретов.

— Он теперь муж моей пациентки, совладелец клиники. И новая головная боль.

Нужно переодеться или хотя бы снять плащ, но силы резко заканчиваются, и я опускаюсь на тумбу рядом с Леной.

— Может, вернемся в столицу? — Она берет мою руку в свою. — Тебе там работу как раз предлагали.

Подруга самый осторожный человек из всех, кого я знаю. Услышать от нее подобное предложение сродни чуду.

— Глупости. — Провожу ладонью по лицу.

— Я все равно на заочное собиралась переводиться. — Лена смотрит с такой надеждой, будто это ей сейчас плохо, а не мне.

Безумно хочется ответить: «А давай!» — и разом нажить себе новые проблемы с переездом, новой школой и поиском жилья. Только вместо «А давай!» наружу из груди рвется смех.

— Лен, он считает себя бесплодным. — Зажимаю рот ладонью, чтобы не разбудить сына.

— Что?!

— Уверен в этом! Даже анализы сдавать не хочет.

Звучит как краткий пересказ дурацкого сна. Одного из многих, что снились мне в первый год после разрыва и заставляли заливать подушку слезами.

— А если он узнает?.. — Лена вновь смотрит на дверь детской комнаты. С тревогой.

— Еще у него есть жена! Красивая, статусная. И, если я хорошо сделаю свою работу... скоро будет ребенок. — До боли кусаю указательный палец.

Психика, похоже, так и не поняла, плакать мне или смеяться. Глаза вспыхивают, как от горы нарезанного лука. А хохот рвется все сильнее.

— Де-ла... — медленно, по слогам произносит подруга.

— И почему земля такая круглая? — Я ударяюсь затылком о стену.

Слезы проигрывают. Переносицу все еще ломит, но на губах играет улыбка.

— Он хотя бы не узнал тебя?

— Меня теперь сложно узнать... — Взглянув в зеркало, изучаю собственное лицо.

Высокие скулы, которые, как и нос, с возрастом заострились. Брови, которые благодаря качественному