Оливия знала, с какой симпатией Эмма относится к мистеру Краплаку. Несмотря на свою молодость, преподавателем он был отличным и к тому же всегда, что бы ни стряслось, принимал сторону детей.

А Эмма продолжала:

– Помнишь, как Манфред запер меня на чердаке? Так вот, меня тогда кто-то выпустил, и этот кто-то большой сластена – я слышала, как Манфред над ним за это насмехался. Наверно, ты скажешь, что это странно, но, по-моему, она – или он – невидимка. А потом я вспомнила про того мальчика, Рики Сверка, который когда-то, давным-давно, заблудился на чердаке. Говорят, в конце концов он выбрался и его увезли домой, но я вот думаю: а может, никуда его не увозили? Может, его наказали и он так там и сидит? – Эмма подняла глаза на черепичную крышу академии.

– Хм. И что ты собираешься предпринять? – осторожно спросила Оливия.

Эмма пожала плечами.

– Пока не знаю, – задумчиво отозвалась она.

Над садом пронесся звук рожка, оповещающий, что перемена окончена. Девочки сговорились обсудить дальнейшие действия на большой перемене и разбежались.

Эмме предстояло идти на урок французского, но сначала она заглянула в безлюдную мастерскую и уже положила письмо на стол мистера Краплака, когда на пороге возник он сам.

– Эмма? – удивился преподаватель живописи. – Разве у тебя сейчас рисование?

– Нет-нет, французский. Но я… простите, пожалуйста, но вы потеряли письмо, а я подобрала и нечаянно прочитала и… – Неожиданно для себя Эмма выложила мистеру Краплаку все свои догадки насчет чердака и его невидимого обитателя-сластены.

Мистер Краплак внимательно выслушал Эмму, потом уселся за стол, потер лоб и сказал:

– Спасибо тебе. Огромное тебе спасибо, Эмма. Только обещай: никому больше об этом ни слова.

– Ой, а я уже рассказала Оливии Кару сел! Она наверняка поделится кое с кем из наших с ней друзей.

– А они надежные люди, Эмма?

– Я им собственную жизнь готова доверить, – серьезно и убежденно сказала девочка.

Мистер Краплак улыбнулся. Со своим обветренным и загорелым лицом он больше походил на спортсмена, чем на художника. Темные длинные волосы он связывал в хвост, как Манфред Блур, только у Манфреда они были черные, как вороново крыло, и жесткие, как конская грива, даже на вид.

– А что случилось с Рики, сэр? – расхрабрилась Эмма. – Мы думали, что его нашли на чердаке, а потом сразу отправили домой.

– Если бы так! – вздохнул мистер Краплак. – Наши с ним родители живут в другом городе, далеко отсюда. Доктор Блур согласился отправить Рики домой поездом, а сопровождать его поручил одной из надзирательниц, некоей мисс Юбим. Потом она утверждала, будто Рики выбежал на каком-то полустанке купить апельсинового сока да так и не вернулся.

– Готова ручаться, что ничего подобного не было! – пылко воскликнула Эмма. – Эти Юбимы такие злющие! Знаете, их ведь трое, они – тетки Чарли Бона и превратили его жизнь в сущий ад.

– Ах да, как же, Чарли Бон, припоминаю… – рассеянно пробормотал учитель живописи.

– Я бы хотела помочь Рики, – продолжала Эмма, – потому что когда-то он помог мне. Понимаете, я думаю, что смогу выяснить, где его держат.

– Лучше этим займусь я, Эмма, – возразил мистер Краплак. – Затея может оказаться опасной.

– Если затея опасна, то какая разница, я или вы займетесь поисками, безопаснее она от этого не станет.

– Ну, я уж как-нибудь за себя постою, – бодро сказал мистер Краплак. – Беги, а то на французский опоздаешь.

На французский Эмма не побежала, а задумчиво пошла по коридору нога за ногу и вправду опоздала, причем на целых десять минут. Поэтому француженка, мадам Бонжур, рассердилась не на шутку: она была дама вспыльчивая, нервная и в первый день четверти нервничала больше обычного. Мадам Бонжур скучала по родному городку, такому солнечному и веселому по сравнению с угрюмой серой академией, темными классами, дохленьким отоплением и неистребимыми сквозняками. На все это она беспрестанно жаловалась коллегам. Собственно, мадам Бонжур давно укатила бы домой, не предложи ей директор академии жалованье, от которого трудно было отказаться. Словом, неудивительно, что сегодня, в первый день четверти, мадам Бонжур встретила припозднившуюся Эмму далеко не радушно.

– Вон отсюда! – напустилась она на Эмму. – Если ви не нуждаться в мой урок, мадемуазель, можете не приходиль! Ви опоздаль! Бессовестно опоздаль! – Длинный палец нацелился на Эмму. – Моментально вон!

И Эмма выскочила из класса – моментально.

– И тебе влетело? – раздался громкий шепот неподалеку.

У соседней двери, кабинета истории, подпирал стенку Чарли Бон. На вопрос, кем был Наполеон, он умудрился ответить, что русским императором. За это мистер Поуп, преподаватель истории, накричал на мальчика, обругал невеждой и не пожелал терпеть его присутствие у себя на уроке ни минутой дольше.

– А я просто не слышал, что он спрашивает, – пожаловался Чарли. – У меня все мысли только псом и заняты.

Эмма огляделась, не идет ли кто, и шепотом же спросила:

– Каким таким псом?

Чарли бочком подвинулся поближе к ней и как можно тише, то и дело озираясь, изложил Эмме обстоятельства, из-за которых на его плечи легла забота о Спринтере-Бобе.

– Тебя-то за что выгнали? – спросил он напоследок.

– Просто опоздала, – коротко ответила Эмма и рассказала о разговоре с мистером Краплаком.

В глазах у Чарли блеснул интерес. Еще одно письмо, и тоже с предупреждением о надвигающейся опасности! А вдруг и там, и там речь идет об одном и том же?

– Так ты считаешь, что Рики Сверк так и сидит на чердаке? – Чарли посмотрел в потолок. – Может, слазить и проверить?

Эмма пришла в ужас:

– Что, прямо сейчас?

– А что, лучше времени не придумаешь, – оживился Чарли. – До конца урока у нас еще целых полчаса. Остальные все по классам сидят, нас никто не засечет. Лично я тут стоять не намерен – со скуки помрешь.

Девочка не успела придумать, как отказаться, а Чарли уже припустил в конец коридора, к лестнице. Пришлось Эмме поспешить вслед за ним.

«И зачем я разболтала Чарли про чердак! – мысленно сокрушалась она. – Он ведь сначала сделает, а потом уже думает».

Лестница, лестница, еще лестница, другая лестница… И ни души. Лишь один раз дети налетели на доктора Солтуэзера, который куда-то спешил, напевая себе под нос. На вполне резонный вопрос о том, куда это они направляются посреди урока, Чарли бойко ответил, что в библиотеку за учебниками. Доктора Солтуэзера этот ответ полностью устроил, хотя Чарли с Эммой и шли в прямо противоположном библиотеке направлении. Но его вообще, кроме обожаемой музыки, мало что волновало, а уж когда он сочинял очередную мелодию – тем более.