litbaza книги онлайнДетективыКонец света в Бреслау - Марек Краевский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 70
Перейти на страницу:

— Ничего у вас не куплю. Поведайте мне, как идет бизнес, как к вам относятся люди и так далее. Я писатель, и меня интересуют разные истории. — Мок говорил правду, потому что он записывал характеристики людей, с которыми часто контактировал. Многие бы заплатили за информацию, содержащуюся в этих «жизнеописаниях знаменитых мужей».

— Я расскажу вам историю о том, как эти ножи режут железо, — торговец впал в неописуемый восторг.

— Ведь никто не будет ими кроить железо, — рявкнул со злостью бармен. — К чему нужны такие ножи?! Приходят, уроды, и всучивают мне что-то, чего мне не нужно. Тебе повезло, что этот господин пригласил тебя, а то бы дал на орехи.

Торговец огорчился. Мок встал, оделся и подошел к бармену.

— Уверяю, что эти ножи вам пригодятся, — сказал он.

Продавец ножей только не расцвел от восторга.

— Для чего же? — в замешательстве спросил бармен.

— Ими можно совершить харакири. — Мок, видя, что бармен не понял, добавил: — Или вычистить грязь из-под ногтей.

Симпатичный бульдог перестал быть симпатичным.

Еще менее приятной была погода. Сильный ветер срывал кожухи повозок, стоящих на Вахтплац и бил по ним дождем со снегом. Мок, придерживая шляпу, прыгнул в коляску и велел везти на Редигерплац, 2. Фиакер послюнявил карандаш и медленно записал адрес в толстой записной книжке. Надел на голову старомодный цилиндр и прикрикнул на коня. Мок чувствовал, что настал тот момент, когда алкоголь становится самым льстивым и коварным: человек лопается от эйфории, и одновременно чувствует себя трезвым, мысли ясно, не заикается и не шатается. Глотни еще, подзуживает демон. Мок увидел в углу коляски розу на коротком стебле. Он потянулся к ней и замер: чайная, слегка увядшая роза. Он огляделся вокруг себя в поисках карточки с надписью «Никогда больше, Эберхард». Он ничего не нашел. Он по-дружески похлопал фиакера по плечу.

— Эй, господин возничий, приятно в вашей коляске. Даже есть цветы.

Фиакер выкликнул что-то, что было заглушено ветром и трамваем, скользящим по оживленной улице возле Фрайбургского вокзала. Мок — к удивлению извозчика — уселся рядом с ним.

— Вы всегда так украшаете карету цветами? — бормотал он, притворяясь более пьяным, чем был на самом деле. — Это мне нравится, хорошо платят за такую езду.

— Сегодня я вез двух клиенток с корзинкой этих роз. Одна, значит, выпала, — любезно ответил фиакер.

— Остановите эту повозку, — Мок прижал свое удостоверение под нос удивленного возницы. Коляска повернула направо, перекрыв въезд во внутренний двор здания вокзалов на Зибенхуфенерштрассе. — Откуда и куда вез этих женщин? — Мок совершенно протрезвел и начал серию вопросов.

— На Борек. А откуда? А уже отсюда, куда мы едем — с Редигерплац.

— У вас есть точный адрес того места на Борке?

— Да. Я должен отчитаться перед шефом, — фиакер достал грязную тетрадь и, слюнявя пальцы, сражался с листами, вырываемыми ветром. — Да, Эйхеналлее на Борке.

— Как выглядели те женщины? — Мок быстро записывал адрес в записной книжке.

— Одна брюнетка, другая блондинка. В вуалях. Красивые бабы.

Вроцлав, понедельник 28 ноября, шесть часов дня

Мока разбудили радостные детские крики. Он зажег лампу, стоящую у кровати. Он потер глаза, пригладил волосы и огляделся по спальне, как будто искал детей, которые нарушили его неспокойный сон после мучительного, жирного и торопливого обеда. Он взглянул в темное окно: сыпал первый снег, который побудил детей на игры во дворе еврейской народной школы. Услышав голос Софи, он снял стеганую бонжурку, серые брюки из толстой шерсти и надел костюм и галстук обратно, а также кожаные пантофли, блестящие от крема. Он осмотрел в зеркало свое лицо с двухэтажными балконами под глазами и потянулся к кувшину с несладкой мятой, которая — как сказал ему сегодня Адальберт — была лучшим лекарством от похмелья. Он похлопал по обвисшим щекам одеколоном и вместе с кувшином вышел в прихожую, где наткнулся на Марту, несущую поднос с посудой для кофе. Он направился в гостиную за служанкой. Софи сидела около стола в голубом платье. Ее почти белые волосы, вопреки господствующей моде, достигали плеч и были настолько густыми, что их с трудом охватывала голубая лента. Чуть маловатые, зеленые глаза придавали ее лицу решительное и несколько ироничное выражение. «Блядские глаза», — подумал Мок, когда — представленный ей на балу-карнавале в Силезском Регентстве три года назад, — с трудом заставил себя поднять взгляд выше, над ее полной грудью. Теперь глаза Софи были глазами измученной женщины, усталой и разочарованной. Синяк вокруг одного из них был немного темнее, чем светлые дуги голубых теней для век. Мок стал в дверях и старался не смотреть на ее лицо. Он любовался врожденной элегантностью ее движений — когда осторожно наклонила молочник, любуясь, как молоко нарушает черную окраску кофе, когда осторожно подносила к губам хрупкую чашку, когда с легким нетерпением крутила ручку радиоприемника, ища в эфире любимого Бетховена. Мок сел за стол и вгляделся в Софи.

— Никогда больше, — сказал он многозначительно. — Прости.

— Никогда больше чего? — Софи медленно провела указательным пальцем вверх и вниз по ушку молочника. — Никогда больше чего? Алкоголя? Насилия? Попытки изнасиловать? Притворяться перед братом настоящим мужчиной, который держит свою женщину под ботинком?

— Да. Никогда больше всего этого. — Мок, чтобы не смотреть на Софи, обозревал картину, презент, который он подарил ей на двадцатый четвертый день рождения. Это был сдержанный пейзаж кисти Евгения Спиро, с посвящением художника «С Днем рождения для меланхолической Софи».

— Тебе сорок четыре года. Думаешь, что ты способен измениться? — в глазах Софи не было ни тени меланхолии.

— Мы не изменимся никогда, если будем дальше одни, мы двое, — Мок был счастлив, что Софи вообще с ним разговаривает. Он налил себе мяты и потянулся к шкафу, достал оттуда коробку из сандалового дерева. Металлический звук щипцов для резки сигар и щелканье спички. Мок использовал мяту и восхитительный аромат сигары от Предецкого, чтобы изгнать последние пары похмелья. — Мы изменимся обоюдно, когда мы будем втроем, когда ты наконец родишь ребенка.

— С самого начала нашего брака я мечтаю о ребенке, — Софи провела пальцем по носику молочника. Потом она встала и с легким вздохом прижалась к печке. Мок подошел к ней и опустился на колени. Прижал голову к ее животу и прошептал: — Ты будешь мне отдаваться каждую ночь и зачнешь. Посмотришь, каждую ночь. — Софи не дала ему обнять. Мок почувствовал, что ее живот колышется. Он встал и посмотрел в глаза Софи, которые под влиянием смеха стали еще меньше, чем обычно.

— Даже если ты будешь пить цистерны мяты, ты не сможешь владеть мной каждый день, — Софи вытирала слезы смеха с посиневшего глаза.

— А что, мята хорошо действует на мужскую силу? — спросил он.

— Видимо, — Софи все еще смеялась.

Мок вернулся к курению сигар. Большой кольца дыма опало на пушистый ковер.

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 70
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?