Посчитав, что он поведал о чем-то очень важном, рыжий Доп принялся с чувством выполненного долга ковыряться в носу. Хотелось бы посмотреть на того человека, который согласился принять его в лучшую гимназию Донкара. Впрочем, весьма вероятно, что его приняли лишь для статистики, которая наглядно продемонстрирует королю Бахирону как выполняется его указ о даче должного образования любому желающему. Иными словами, Тиурану повезло.

— Нет, реамантия не совсем… А, ладно, — махнул рукой Аменир. — В общем реаманты нехитрыми манипуляциями изменяют реальность вокруг, только силенок у них хватает на самые крупицы.

— Мы знаем, — пробормотал Ачек. — И Доп спрашивал совсем о другом. Кажется, у тебя какой-то нездоровый интерес…

— Ты опять говоришь тоном дознавателя. Не забывай, что тебя еще не приняли в Тайную канцелярию, — заметил Кар. — А что касается реамантии, то я раньше пытался немного вникнуть в нее, считая, что она может как-то изменить мир к лучшему и все такое. Но за несколько лет она ничуть не сдвинулась с места, никакого прогресса, все то же слабое влияние на едва заметные элементы нашей реальности. Иными словами, реамантия — это баловство.

— Весьма прибыльное баловство, надо сказать, — прогнусавил Тиуран, запихнув полпальца в ноздрю. — Наш друг Ранкир мог бы неплохо заработать, чем и очаровал бы папашу Тиры.

— Тут уже вопросы уважения, да и не всякий человек имеет талант к реамантии. Врожденные способности к фармагии встречаются намного чаще. Так что, Ранкир… — Аменир обернулся, но не обнаружил друга. — Погодите, а где Ранкир?

— Он уже давно ушел, — ответил Ачек По-Тоно, закинув руки за голову и разглядывая потолок. — Они условились встретиться с Тирой. Может быть, даже в последний раз перед долгой разлукой…

Трое друзей направились к выходу из гимназии, спокойно беседуя и разглядывая стены здания, которое они изучили вдоль и поперек за несколько лет обучения. Немного жалко расставаться с прошлым, особенно когда впереди ожидает одна лишь неизвестность. Вокруг было пусто: еще шли занятия, а все выпускники уже давно покинули гимназию и праздновали, шатаясь по городу шумливыми подвыпившими компаниями.

Переступив порог тяжелой парадной двери, они оказались на улице, ослепнув от яркого солнечного света, ударившего им в глаза после темных коридоров.

— Это они? — спросил Аменир.

Он показал рукой на скрытый в гимназистском саду павильончик, в котором через жидкую листву живой изгороди угадывались две фигуры.

— Не будем мешать, — сказал Ачек и направился к выходу с территории гимназии.

— Вот ведь его угораздило… Конечно, не будем, — согласился Тиуран и последовал за другом, подталкивая любопытного Аменира. — Ну что, всем вина за мой счет! Только деньги за выпивку мне потом отдайте.

А Ранкир сидел напротив Тиры На-Мирад в красивом павильоне сада и держал ее за руку, что в алокрийском обществе считалось достаточно фривольным поведением. Молодая девушка обладала на редкость бледной для этих краев кожей и вообще была далека от идеалов красоты Алокрии. Но Ранкир никого не замечал, кроме нее. Светлая, нежная, добрая, рядом с ней ему как будто легче дышалось. Но сейчас она сидела, прикрывшись прозрачной вуалью печали, и пыталась своими тонкими пальцами поймать лучик света, который настырно ускользал из ее рук.

Замерший Мит видел, как девушка мелко подрагивала и неловко пыталась оттянуть момент прощания.

— Отец договорился, чтобы я стала фрейлиной какой-то знатной госпожи, — тихо произнесла Тира.

Обычная судьба для девушек из богатых семей. Они становятся фрейлинами королев, принцесс и придворных дам, пока на каком-либо приеме или балу не встретят достойных, по мнению родителей, дворянских отпрысков, за которых им потом суждено выйти замуж. Большинство юных фрейлин довольны своей судьбой и с радостью ее принимают, потому что таковы традиции благовоспитанного илийского общества. Но Тира совсем не выглядела счастливой. Ей тяжело давались даже короткие расставания со своим возлюбленным, а теперь, когда гимназия больше не могла скрыть встреч молодых влюбленных, между ними разверзлась огромная пропасть.

— Кто эта госпожа? — спросил Ранкир.

— Я не знаю. Он не сказал мне, чтобы ты не мог найти меня.

Девушка подняла на него полные грусти глаза. На ресницах поблескивали меленькие росинки слез. Сердце молодого человека было готово разорваться, оно в судорогах билось, захлебываясь кипящей кровью. Он нежно обнял Тиру, а она уткнулась в его грудь и тихо заплакала.

— Не время для любви, — сквозь слезы прошептала она. — Так у нас принято говорить? Что за жестокие люди это придумали!

Не время для любви. Старинная алокрийская поговорка, в которую каждый человек вкладывал какой-то свой смысл. Одни видели в ней призыв серьезнее относиться к настоящему, другие — надежду на лучшее будущее, иные предпочитали искать в ней утешение, припоминая счастливое прошлое. И все были правы. В этом серьезном мире найдется время для чего угодно, кроме любви.

— Потерпи, милая, — шептал Ранкир, вдыхая аромат ее волос и сильнее заключая Тиру в объятия. — Я клянусь стать тебе достойным мужем в глазах твоего отца, чего бы мне это ни стоило. Я найду тебя, где бы ты ни была. И никогда больше не отпущу. Ты только дождись.

Тира дышала спокойно, хотя одинокие слезинки все еще пробегали по ее лицу. Она была в его объятьях, сильных, но таких теплых и нежных, и слышала беспокойное сердце юноши.

— Хорошо. Ты пообещал…

Пусть сейчас и не время для любви, они еще долго сидели вместе, им было о чем помолчать друг с другом. Когда за ней приедет экипаж, отправленный отцом, Ранкир Мит и Тира На-Мирад расстанутся на некоторое время, может быть, даже на несколько лет. Но они выдержат, исполнят данные обещания любой ценой и будут вместе.

Навечно.

* * *

— Прекрасные детки. У молодых всегда такая искренняя любовь. Вы согласны, мастер Касирой?

— Взрослые уже совсем. Не время для любви, могли бы и чем-нибудь полезным заняться, — проворчал комит финансов. — А вы позвали меня сюда полюбоваться влюбленными?

Утром следующего дня после последнего совета комитов, Шеклоз Мим прислал ему весточку, предложив встретиться наедине в гимназистском саду у королевского дворца.

— Нет, мне просто очень нравится красота этого места. А юная парочка в павильоне как-то вдыхает жизнь в эти немые деревья и кусты.

Комит Тайной канцелярии с наслаждением глубоко вдыхал свежий воздух сада. Живой и мертвый — в настоящей природе эта грань практически незаметно, одно следует за другим. И это правильно.

— Тогда зачем? — с небольшим раздражением спросил Касирой Лот. — Мне еще многое надо сделать, чтобы ввести короля в курс экономических дел в стране. А это тяжело, сами понимаете. Раз он решил все делать самостоятельно, распустив совет комитов, то я