в костюме. Настолько удивленное, что, кажется, он прям галстук свой сейчас проглотит.

— Дмитрий Александрович, юная леди с вами? — и голос такой заискивающий и крайне удивленный.

— Со мной, — рычит опекун.

И снова подхватив меня под локоть, несется вперед.

— Мое почтение Нелли Эдуардовне, — кричит мужик нам вслед.

— Обязательно, — рычит сквозь зубы Дмитрий.

— А в чем дело? — я пытаюсь вырвать руку. Уже скоро синяки будут, если так и дальше подойдет.

— Заходи, — опекун заталкивает меня в лифт.

— Там остались мои кроссы, — я возмущена.

— Не беда, выкинут.

— Что? — я пытаюсь дотянуться до панели и нажать на какую-нибудь кнопку, чтобы остановить этот чертов лифт.

Но он ловко перехватывает мою руку.

— Да прекрати меня хватать! Задолбал уже!

Он делает шаг ко мне. Я тут же отступаю, но упираюсь спиной в полированный металл.

Дмитрий нависает надо мной. Огромный, мощный, опасный. Его глаза стремительно темнеют. Ноздри трепещут.

Он кладет руки с двух сторон от моего лица, отрезая пути к побегу.

Меня обволакивает его запах. Аромат парфюма, масло сандала и пряность мужского тела.

По телу пробегает дрожь. Электрические разряды всполохами проходятся по моей коже.

Воздух накаляется. Темно-синие глаза пылают передо мной. Я хочу отстраниться, отвернуться, убежать, но не могу.

Я смотрю в них, как завороженная и вижу свое отражение.

Замечаю, как на мужских щеках ходят желваки. Пальцы покалывает от желания прикоснуться к бритой щеке, погладить.

Его губы, секунду назад сжатые в тонкую линию, распахиваются.

Ощущаю на лице горячее дыхание. Низ живота схваткообразно сжимается.

Божечки, что сейчас будет?

Покачиваюсь на носках, готовая в следующую минуту прижаться к широкой груди…

Мысли путаются. Облизываю губы. Черный зрачок напротив резко расширяется. Дмитрий наклоняется…

Мелодичный звон вплывает между нами. Двери отъезжают с тихим шорохом.

Дмитрий ругается сквозь зубы и резко выпрямляется, оттолкнувшись от стенок лифта.

— Дмитрий? — удивленный голос окончательно отрезвляет меня.

— Здравствуй, мама, — опекун с хорошо скрываемой досадой резко проходится пятерней по волосам.

Оборачиваюсь. У входа в лифт стоит пожилая женщина. Седые волосы собраны в пучок. Ни грамма косметики. Строгое серое платье.

Да, не так я себе представляла наследницу миллионов, дворцов, пароходов…

— Бабуля! — я с криком бросаюсь к женщине и заключаю в свои объятия.

Сама не знаю, почему я делаю это. Хочу убежать от опасной близости одного конкретного мужчины? Или ощутить человеческое тепло, почувствовать, что я кому-то нужна?

Ведь после смерти Кати я осталась совсем одна. Совсем одна на всем белом свете!

А эта женщина может хоть частично заменить мне семью. Пускай она не моя бабушка, надеюсь, они об этом узнают не скоро.

— Дмитрий, кто эта девушка? — словно удар бьет по нервам холодный надменный тон.

Поднимаю лицо от плеча пожилой женщины и наталкиваюсь на рассматривающий меня ледяной взгляд небесно-голубых глаз, как у сына.

Прямо за нами стоит высокая брюнетка. На вид ей не больше сорока, но это ведь не может быть правдой.

Идеальная кожа, идеальная укладка, стильный брючный костюм, подчеркивающий совершенство фигуры и удивленно и презрительно вскинутые темные брови.

— Здравствуй, мама. Это твоя внучатая племянница, Екатерина Невзорова.

— А почему она обнимает нашу кухарку?

Я неуверенно отлепляюсь от пожилой женщины и удивленно смотрю ей в лицо, словно пытаюсь в простых чертах найти сходство с Дмитрием.

Но нет!

И как я могла так лохануться? Она же безликая, спокойная и бессловесная.

Такая просто не может быть железной бизнес-леди. Только кухаркой!

И почему-то мне хочется обнять ее еще раз и сказать, что я такая же как она. Просто чья-то тень…

— Она очень рада, что приехала к нам в гости, — в голосе опекуна слышу иронию.

— Да? — идеальная темная бровь ползет еще выше. А взгляд, обращенный ко мне, становится внимательнее. — Это ненадолго…

— Мама, — в голосе Дмитрия появляется предостережение.

Но эта холодная надменная женщина словно не слышит его.

— А почему она без обуви? И в твоем свитере? — кажется, Нелли Эдуардовна настолько поразилась моему виду, что даже повысила голос.

— Произошло недоразумение…

— Ой, даже два, — я перебиваю его.

«Бабуля» смотрит на меня с нескрываемым изумлением, словно я какая-то неведомая зверушка, которая вдруг заговорила. И вправду, она ведь до этого обращалась только к своему сыну, игнорируя меня.

— Сначала на вокзале карманник пытался меня обворовать. Но я бывалая, меня не так легко обшманать. Попробовал бы он проделать такое в детдоме. Там и по роже словить можно…

Эмоции бьют через край. Я захлебываюсь словами, выдавая свою историю. Краем глаза замечаю, как «бабулина» рука поднимается и опускается на грудь. В электрическом свете сверкает большой камень.

— А потом мусора пытались меня повязать. А ваш сын вроде как меня спас, но все равно сам хотел сдать ментам, — я бросаю торжествующий взгляд на опекуна.

Хрупкая ладонь поднимается с груди и делает пару элегантных жестов, обмахивая лицо. Что бы это значило?

— А еще карманник меня пырнуть пытался, но я его все равно вцепилась в него мертвой хваткой. Он меня в лужу повалил, но я держала.

В этот момент моей руки касается теплая сухая ладонь кухарки и сжимает. Поддержку она мне так выражает, что ли?

— Дмитрий… — голос «бабули» звенит.

— Спокойно, мама…

— А еще надо позвонить на ресепшн и попросить принести мои кроссы. А то я их там забыла, — и снова Дмитрий получает мой красноречивый взгляд.

— Куда позвонить? — Нелли Эдуардовна переводит абсолютно круглые глаза с меня на сына.

— Она так шутит, мама, — Дмитрий рывком поправляет мою сумку у себя на плече и подхватывает меня под локоть. Опять.

— Ай, куда ты меня тащишь? Я еще не все рассказала! — шиплю от боли, но топаю.

Оборачиваюсь и через плечо говорю «бабуле»:

— Там на низу мужик в костюме вам приветик передавал.

— Твою мать… — сквозь зубы цедит Дмитрий, практически заталкивая меня в дверь.

Открываю рот, чтобы сказать ему пару ласковых и… так и остаюсь с открытым ртом.

Огромная прихожая похожа на фойе в цирке. Нет, наверное, в театре.

Свободное пространство, полированное дерево, сверкающая люстра, живые цветы в вазах, огромный белоснежный ковер.

С ужасом смотрю на свои уже нечистые носки.

— Даже не думай их снимать, — шипит Дмитрий, словно прочитав мои мысли.

— И не собиралась, — бросаю в ответ. — А бабуля что, актриса?

— Что? — Дмитрия даже разворачивает.

— Ну у вас все в цветах. Ей на концерте задорили что ли?

— Нет, я не актриса, — позади меня раздается прохладный голос. — Я люблю живые цветы и ежедневно заказываю их из салона.

— Понятненько, — прячу руки за спину, боясь дотронуться до чего-нибудь.

— Дмитрий, проводи нашу гостью в