— Актеру угрожали? Покушались на его жизнь? — не сдавалась я. — Может быть, угрозы со стороны фанаток? Я видела толпу у дверей гостиницы, она показалась мне довольно мирной, но кто знает…

— Выбросьте их из головы, — отмахнулся Каменецкий. — Они безобидны. Просто восторженные школьницы.

— Мы их называем «божьи коровки», — хихикнул Венедиктов. — За уровень интеллекта.

Еще одна пилюля перекочевала из коробочки в рот режиссера.

— Тогда получается, Максим представляет опасность для себя самого? — сообразила я.

Каменецкий мрачно кивнул.

— Ладно, давайте начистоту. Ваш звездный мальчик сидит на каком-то препарате, да?

— Да вы что! Как вы могли такое подумать!

— Сегодня мне показалось, что молодой человек явно не в себе. Сообщил, что часы у него забрали демоны.

— Макс иногда ведет себя несколько необычно… очень возбудимая личность. Но никаких наркотиков — у нас с этим строго! — отрубил Венедиктов.

— Актеры связаны довольно жестким контрактом. Его нарушение грозит серьезными последствиями, — вставил Каменецкий.

— Наши актеры не пьют и даже не курят. В первом сезоне у нас была ведьма Аурелия, так вот ее застукали на том, что она тайком курила косячок у себя в гримерной. Вылетела как комета. Как болонка в анекдоте, — нехорошо засмеялся режиссер.

— Понятно. Значит, у Максима неприятности? Что-то личное?

— Он в полном порядке, — скривился режиссер. — Живет как в коробке с ватой. Зарабатывает отлично. Мы обеспечиваем ему психологический комфорт — никто не имеет права возражать этому гаденышу. Идеальные условия, только работай! А мальчик срывает нам первый съемочный день. Мы же не потащим его на площадку после полета с моста? А потеря даже одного дня означает срыв графика…

— Илья, Евгении неинтересны наши профессиональные проблемы, — поморщился Каменецкий.

— Да ладно, чего еще ожидать от твоего мальчишки! — Режиссер вяло махнул рукой и скорчился в кресле.

— То есть Максим… это с ним не впервые? — догадалась я. — Сегодняшняя попытка суицида была не первой?

Каменецкий отвел глаза. Но хитрить со мной не было смысла. Телохранитель — это как врач или священник, от него не скроешь никаких тайн.

— Месяц назад Макс пытался бросить фен в ванную. Ему повезло, что он был с девушкой, она вошла и успела выдернуть прибор из розетки, — нехотя признался продюсер.

— Мне кажется, ваш мальчик нуждается в услугах врача, а не телохранителя.

Каменецкий вспылил:

— Послушайте, вас рекомендовали как профессионала, лучшего в этом городе. Но нас вполне устроит и второй… э-э… по крутизне. Я, кажется, в ваших советах не нуждаюсь.

Вот хам! Да и я тоже хороша — сейчас я явно переступила черту допустимого. Ладно, решение я уже приняла, так что нечего терять время.

Древние китайцы утверждали, что между спасенным и тем, кто его спас, протягивается нить, разорвать которую может только смерть, обиженная тем, что у нее из-под носа увели добычу.

Что ж, будем надеяться, что какая-то ниточка протянулась от меня к странному синеглазому юноше. Значит, надо хотя бы попытаться разобраться в том, что происходит, и защитить неудачливого самоубийцу от самого себя.

— Я согласна, — сказала я и встала, не снисходя до объяснений.

Каменецкий поднял брови, но ничего не сказал. А Венедиктов, кажется, уверился, что я тоже слегка не в себе. Со странностями — точно под стать их звездному мальчику.

В эту минуту в дверь номера постучали. Стук был формальным — так, пара ударов для приличия, и вот гость уже ворвался в комнату, широко шагая и размахивая руками. Если бы хозяин номера только что вышел из ванной, у него не было бы времени даже халат накинуть.

— Нет, ты смотри, что этот змей вытворяет! — сиплым басом воскликнул гость, и я поняла, что передо мной женщина. Приземистая, квадратная, точно сейф, в каком-то бесполом наряде, состоящем из широких штанов и бесформенного свитера. Над губой просматривались усики.

— Добрый вечер, Натэлла Борисовна, — криво улыбнулся режиссер.

Гостья уставилась на меня во все глаза и бесцеремонно поинтересовалась:

— Так, а это еще кто?

Глаза у Натэллы оказались очень выразительными: большие, с поволокой и «кинематографическими» тенями. Зато прическа представляла собой гнездо из крашенных хной волос, скрученных в узел на макушке. Из узла во все стороны торчали старомодные шпильки.

— Евгения Охотникова, телохранитель, — лениво отозвался режиссер. — Будет охранять нашу звезду.

Женщина протянула мне руку:

— Натэлла.

Пришлось приподняться и ответить на рукопожатие.

— Натэлла Борисовна — второй режиссер, — пояснил Каменецкий и встал, уступая гостье свое кресло.

— Присядь, Ната, передохни. Что случилось?

Гостья с размаху плюхнулась в кресло, которое жалобно охнуло под ней, вытащила из кармана штанов пачку сигарет и зажигалку, жадно закурила и только потом ответила.

— Случилось?! — Дама изобретательно выругалась. — Случилось так, Стас, что у нас сегодня первый день съемок. И тут я узнаю, что Максик на рассвете сиганул с моста. И съемки сорваны к свиньям!

Натэлла Борисовна немного покурила с чрезвычайно озабоченным видом, потом взглянула на меня.

— Конечно, радует, что гаденыш выжил. Только не пойму, как ему это удалось?

— Благодари Евгению, — хрюкнул режиссер. — Она отважно прыгнула вслед за мальчиком и держала его на воде до тех пор, пока не подоспели спасатели.

Трое киношников уставились на меня. Ох, что-то мне подсказывает: если бы я не успела спасти синеглазого самоубийцу, они бы не слишком расстроились.

Натэлла смерила меня оценивающим взглядом и заявила:

— Что ж, отличная идея — нанять телохранителя. Если Евгения снимет с нашей шеи этого мерзавца, у нас будут развязаны руки.

Тут второй режиссер обратилась ко мне:

— Просто сделайте так, чтобы Макс дал нам закончить проект.

— Постараюсь, — коротко ответила я.

Натэлла кивнула, хлопнула себя по коленям и встала. Загасила сигарету в стакане с минералкой и громогласно объявила:

— Собрание в столовке через пятнадцать минут. Попрошу не опаздывать.

Когда дама-режиссер вышла, Каменецкий обратился ко мне:

— Так что?

Я тоже поднялась и сказала:

— Готова приступить в работе немедленно. Где Максим?

Вместе с продюсером мы прошли по коридору в номер Ионова. Молодой актер лежал на постели поверх покрывала. Максим был в джинсах, белоснежной майке и домашних кожаных мокасинах. Вид у звезды был какой-то сонный.