— Итак, вы простой моряк, — улыбнулась она.

— Простой моряк, — согласился Валентино, снова одаривая ее своей сногсшибательной улыбкой.

У Пии в который уже раз перехватило дыхание. Да, все чаще и чаще она напоминала себя прежнюю, ту девушку, которая считала флирт с противоположным полом одним из удовольствий в жизни. И Пиа не могла не порадоваться — она так долго была лишена возможности чувствовать! Так приятно чувствовать себя снова живой, снова женщиной. Хотелось потянуться, как кошке, и замурлыкать…

— Вы страстная женщина, Пиа? — Он не отрывал взгляд от дороги, но по голосу можно было представить выражение его глаз.

— Когда я действительно чего-нибудь хочу. — Она опустила ресницы. — А вы?

— Чрезвычайно. — Его голос зазвучал глуше. — Я очень-очень страстен.

При звуках этого низкого сексуального голоса дрожь прошла по телу Пии, а перед мысленным взором неожиданно предстала картина их обнаженных переплетенных тел…

В хаосе растревоженных чувств Пиа отвернулась, почти не дыша, слыша, как бьется сердце. Она не должна позволить этому желанию увлечь себя. Неужели она каким-то образом, незаметно для себя, поощрила Валентино?

— А кто, кроме вашей кузины, еще живет в Позитано? — услышала она его вопрос.

Пии потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, о чем он спрашивает.

— О, есть еще несколько друзей Лорен, которые живут на Капри. Если они вспомнят про меня, может, и приглядят за мной. А остров Капри действительно так красив, как говорят?

Ей показалось или Валентино на самом деле помедлил, прежде чем ответить?

— Да, он действительно красив, как говорят.

Судя по его голосу, сам он как будто и не задумывался над красотой острова. Впрочем, на свете найдется немало людей, которые мало ценят то, что рядом с ними.

Ее взгляд упал на его руку без обручального кольца.

— А кто еще из ваших родственников, кроме тети и дяди, живет в Позитано?

— Мой дед. Старый добрый дед. Мы с ним друзья.

Его голос потеплел при упоминании о нем. То, что мужчина так привязан к своей семье, много говорит о нем. «О женщинах Валентино не сказал ни слова, — поняла Пиа. — По крайней мере, о женщинах из Позитано. И почему мне вдруг стало это так важно?» — изумилась она про себя.

Прежде чем нарисовать человека, Пиа любила узнать о нем все, что можно. Валентино Сильвестри не давал ей такого шанса, все время переводя разговор на нее.

— Расскажите мне о себе, Пиа. Мне хочется узнать о такой красавице побольше.

Красавица? Он что, шутит? В любом случае красотой сейчас никого не удивишь — сколько на улицах красивых девушек! Сейчас ценятся спокойствие и сила духа. По крайней мере, она поняла это из своего жизненного опыта.

— Например, — продолжал Валентино, — были ли вы когда-нибудь замужем?

Пиа взглянула на него, не скрывая удивления:

— Как вам кажется, сколько мне лет? Спросите меня о браке лет через тридцать, когда я начну об этом думать.

Улыбка коснулась его сексуальных губ.

— А пока?..

— Знаете, что я скажу вам, Валентино? — не выдержала Пиа.

— Что?

— Вы очень любопытный мужчина. Слишком любопытный.

— Согласен. — Валентино и не думал спорить.

— Но раз уж вас это так интересует, то скажу. Я принимаю жизнь такой, какая она есть. Также для справки: я весьма обычная девушка. У меня есть родители, брат и сестра. И еще куча дядей, тетей и кузенов.

— И никакого бойфренда? Жениха?

Пиа покачала головой:

— Разве вы не заметили? — Она взмахнула перед ним левой рукой. — Что это вы за детектив такой?

Валентино рассмеялся:

— Определенно не очень хороший. Ну, раз вы так разоткровенничались, то дайте-ка мне подумать… Когда вы родились? Я имею в виду, число и месяц.

— Вы верите в гороскопы? Ну хорошо. Мне двадцать шесть лет, по знаку зодиака я Дева. Удовлетворены? А что касается вас, мне кажется, вы старше меня, гораздо старше.

— Верно, — с улыбкой согласился Валентино. — Мне аж тридцать пять!

Пиа подождала — может, он расскажет о своем семейном положении? Но Валентино промолчал. Несколько минут она напрягала мозги, чтобы выяснить это каким-нибудь извилистым путем и так, чтобы Валентино не понял, как сильно ее это интересует.

— Вас не интересует, есть ли у меня вторая половинка? — сам спросил Валентино.

— А меня это должно интересовать? — вопросом на вопрос ответила Пиа. — Впрочем, раз уж вы подняли эту тему, можете ее продолжить.

— В настоящий момент я одинок и моя совесть чиста.

Пиа расслабилась, услышав это. Более того, она даже начала получать удовольствие от их беседы. Ей нравилось, как он одаривает ее таким восхищенным взглядом, как он рассматривает ее лицо, губы… Внутри ее все замирало в такие секунды, кровь быстрее бежала по жилам. Она снова чувствовала себя желанной женщиной. Ей снова хотелось флиртовать и покорять мужчин.

Пейзаж за окном изменился. Теперь кругом она видела фиговые деревья, оливковые рощицы и холмы, на которых раскинулись фруктовые сады с лимонными и персиковыми деревьями. Теплый весенний воздух был напоен ароматами дикой вербены и базилика.

Дорога стала опасно узкой. Вскоре они уже ехали вдоль скал, а рядом с ними плескалось море. «Да уж, — подумала Пиа, — Валентино нисколько не преувеличивал опасность». Движение было плотным из-за многочисленных туристических автобусов и нагруженных грузовиков.

Пиа даже начала испытывать благодарность к Валентино — хорошо, что он вмешался в разговор в офисе, в котором она пыталась арендовать машину. Теперь Пиа даже готова была расцеловать ту женщину-клерка. Хотя Пиа и справилась с большинством своих страхов, боязнь высоты еще осталась.

— С другой стороны Сорренто дорога еще уже, — словно угадав ее мысли, сказал Валентино. — Мы называем ее Голубой лентой. Когда мы доберемся до места, вы поймете, почему дорога получила такое название. — Он издал недовольное восклицание: — Где эти дорожные полицейские, когда они нужны? — И взмахнул рукой: — А вот и Везувий.

Пиа проследила, куда он указывал, и выдохнула от восторга:

— Потрясающе!

Сорренто был старинным прекрасным, живописным городом, раскинувшимся на скалах над морем. Пиа даже пожалела, что они не могут остановиться, чтобы побродить по его улочкам и получше разглядеть раскинувшиеся кругом виллы.

Когда они выехали из города, беседа приостановилась. Дорога превратилась в узкую ленту с постоянными резкими поворотами, недостаточно широкую даже для двух автомашин. Из окна открывался великолепный вид на море, но, так как они ехали слишком близко к краю скалы, Пиа едва осмеливалась взглянуть на сверкающую поверхность.