никаких действий. Хантер заметил, что его глаза были обращены прямо на Л-474, но такого равнодушно-смиренного взгляда было ещё поискать. На автомате майор включил записывающее устройство, снимая, как огромный шкаф-стажер пинает его лежачую подопечную, давно перейдя грань спарринга. Да и все кто находился в зале молча смотрели, не зная, как на такое реагировать.

Хантер заметил, как нападающий немного отошел, а Лилит, почувствовав, что её перестали избивать, выглянула из-за сложенных рук. Противник только растянул губы в издевательской усмешке, разбегаясь и целясь тяжелым ботинком ей в лицо. Девушка зажмурилась, понимая, что сейчас будет очень больно, но боли не последовало. Она приоткрыла один глаз, видя, что майор перехватил того, заломал и уткнул лицом в пол. Его яростный голос раздался на всё тренировочное поле, адресованный, в первую очередь, тренеру.

— Какого дьявола здесь происходит?! — он отпустил стажера, вскакивая и налетая на тренера. — Он её чуть не убил, ублюдок ты безответственный!

— Я… Я не… — только бормотал тот, пока его трясли за грудки.

Майор вдруг выдохнул сквозь сцепленные зубы и махнул Мёрфи.

— У нас миссия, уходим.

М-1642 засеменил к выходу, пока Хантер собрал с пола Лилит и закинул её себе на плечо. Только покинув зал, он выключил записывающее устройство, а девушка стала сползать с наставника.

— Я в порядке, — она пошатнулась, взявшись за голову. — Дерека выбесило, что я первая убила, а он сильнее меня в десятки раз.

— И почему ты ничего не сделала? — майор злился, ведя её под руку в медицинское крыло. — Чёрт, я с вами не для того нянчусь, чтобы вас на тренировках поубивали.

— А что я могла сделать? — двушка похлопала глазами. — Это всё равно, что с вами драться. Я не могу победить.

Он остановился и развернул девушку к стене, указывая на неё пальцем.

— Сколько раз мне нужно учить вас, чтобы потом не пришлось спасать? — он шумно вдохнул воздух. — Не можешь драться — беги. Нечего лежать под ним и терпеть. Двусмысленно звучит, но во всех случаях хороший совет. Ты ловкая и быстрая, вот пятьдесят килограмм унести — легче легкого. А чем выше шкаф — тем громче он падает. И тем сложнее ему маневрировать. Слышишь?

Лилит кивнула, отвернув голову в сторону, чтобы не смотреть наставнику в беспокойные карие глаза.

— Подожди-ка, — он придвинулся ближе, — или ты не хотела это прекращать?

Он отстранился и помассировал виски.

— Что за мазохистка мне попалась.

Девушка шмыгнула носом и, хромая, полетела догонять наставника.

— Я не мазохистка! Я… запуталась. Может, если бы он сломал мне ногу, я могла бы какое-то время не убивать, я не знала, что это так тяжело.

<tab> Майор остановился, стоя к девушке спиной. Он о чём-то сосредоточенно думал, вдруг подзывая к себе Мёрфи.

— М-1642, не теряй зря времени, иди отдыхать, мы выходим вечером, я позже объявлю точнее, идём с командой Дарин в замену команды подполковника, подготовься хорошо, — Хантер махнул Лилит следовать за ним. Они сразу свернули в медицинское крыло. — Подойди, — он за руку подтянул девушку, чтобы та шла рядом, а не сзади. — А если бы он тебе шею сломал, а не ногу?

— Дерек, конечно, тупой, но не убийца, — снова шмыгнула носом. — Я контролировала.

Её наставник убрал волосы назад, тяжело вдыхая.

— Да, я думал мне досталась несчастная жертва в команду, а оказалось — хладнокровный манипулятор. Проходи, — он придержал дверь, чтобы девушка вошла к медсестре. — Я подожду тут. Разговор не закончен.

Майор прикрыл дверь, через белые жалюзи заглянув внутрь. Медсестра осматривала повреждения Лилит, пока оная недовольно бормотала что-то себе под нос. Стажерка кивнула, задирая спортивную кофту наверх, чтобы снять через голову, первое, что заметил её наставник — множественные кровоподтеки и синяки на ребрах, а только потом розовый бюстгальтер, поддерживающий небольшую округлую грудь. Хантер отшатнулся, тут же закрыв поднятую часть жалюзи. Его щёки покраснели; он надеялся, что этого никто не заметил. Он не хотел подглядывать, просто беспокоился, как выяснилось — не зря. Столько кровоподтёков… у неё может быть внутреннее кровотечение, а значит — никакой миссии.

Хантер прекрасно понимал, как это опасно и не хотел перегружать Лилит, но правила в ассоциации были жесткими, стажеров почти не воспринимали за людей. Всё-таки, четыре человека из шестнадцати — это слишком мало, чтобы над ними кружить и вытирать сопли. Майор был почему-то уверен, что эта девушка пройдёт, было в ней что-то такое… упрямое и до безобразия наивное, что не предполагает для неё другой судьбы. Такие заскакивают в последний вагон, потому что в отличии от остальных, добирались до поезда гораздо сложнее, пройдя намного больше препятствий и приключений. Лилит не хотела трудиться, не хотела участвовать в миссиях, но они сыпались на неё вразрез с её желаниями. И пока остальные молились, чтобы им хотя бы зеленого дали, она шла за вторым оранжевым.

С Мёрфи всё было сложнее, этот парень так вообще был словно не от мира сего. Он был ведомым, мягким, но в тоже время легко обучался — схватывал буквально на лету. Казалось, он противоположность Лилит, которая сталкивалась с трудностями, ему же всё давалось легко. Мёрфи большинство времени молчал, но никто не мог и на секунду позабыть, что тот в комнате. Хантер за эти три месяца так и не смог понять, что с ним не так.

— Заходите, — вдруг прервала его размышления медсестра, — хочу с вами поговорить.

Он вошел, бросив взгляд на Лилит, что сидела на кушетке, мотыляя ногой. Она колупала заусенец на большом пальце, не поднимая на наставника глаз.

— У Лилит множество ссадин и ушибов, на верхней части тела цветник кровоподтёков, но, к счастью, ультразвук показал, что все они поверхностные, её жизни ничего не угрожает, — медсестра сделала паузу. — Это касательно физического здоровья, майор, вы обращались к штатному психотерапевту?

— Мы только вернулись с миссии, — он снова беспокойно пригладил волосы назад. — Всё так плохо? Вы даете запрет на сегодняшнюю миссию?

Та поджала губы.

— Как я и сказала — её жизни ничего не угрожает, а значит и запрет дать я не могу. Но я бы настоятельно рекомендовала отказаться от сегодняшнего задания и отвести Лилит ко врачу.

Когда они покинули кабинет, наставник повел девушку к женскому блоку.

— Что думаешь?

— Думаю, что мне полезно будет проветриться, — солгала та. Ей ужасно не хотелось идти, хотелось спрятаться под одеялом и больше никогда не показывать носа. Но она чувствовала стыд, о нёй говорят как о поломанной игрушке, которую либо отнести починить — либо выбросить. — Всё-таки, я в этот раз буду лишь