Перед глазами все расплылось, и она поспешно смигнула слезы.

— Еще чего! — воскликнула Виола, упирая руки в объемистые бока. — Будешь держаться, словно ничего и не случилось, потому как ты и впрямь изменилась. Спустишься к ужину, как королева, вот в этом голубом шелку, и глядеть будешь, как леди, и говорить, как леди, пока его растреклятая милость не поверит, что в грязь перед ним шлепнулась другая девчонка!

Джессика взглянула на гардероб, на распахнутой дверце которого висела вешалка с вечерним платьем. Серебристый газ поблескивал и переливался поверх голубого шелка, и она не могла не подумать, что видела подобные наряды разве что за окнами Ситон-Мэнора, до тех пор пока папа Реджи не взял ее под свое крыло. Чего стоило только проползти под колючей живой изгородью, чтобы потом, прижимаясь лицом к стеклу, зачарованно смотреть на разряженных дам. Она все отдала бы тогда за то, чтобы одним пальцем прикоснуться к искристой газовой ткани или ощутить под ладонью ни с чем не сравнимую нежность шелка. Но ей доставались лишь царапины от колючек и новые прорехи на одежде…

Внимание Джессики привлекли медная ванна и с полдюжины дымящихся ведер с водой, дожидавшихся, когда их одно за другим опрокинут туда. Неприятные видения прошлого сразу отступили, и на их место явились радостная приподнятость и нетерпение.

— Пожалуй, ты права, Ви, В конце концов, это был не первый раз, когда я предстала перед капитаном в непрезентабельном виде. Пора ему увидеть меня в ином свете.

Джессика в один миг сбросила с ног сапожки, все в засохшей грязи, заскорузлые штаны и не менее грязную домотканую рубаху. Не прошло и пары минут, как она уже сидела по самые плечи в пенистой воде, с наслаждением вдыхая густой и чистый запах розовой эссенции. Тщательно промыв и сполоснув волосы, девушка позволила себе ненадолго откинуть голову на край ванны и закрыть глаза. От тепла неприятные ощущения в лодыжке исчезли, а головная боль рассеялась без следа. Теперь она ощущала почти прежнюю уверенность в себе.

Мало-помалу отступила и усталость, вызванная нервным напряжением и беспокойством за Анну. Когда Виола подошла к ванне с чистой льняной простыней, Джессика неохотно открыла глаза.

— Так как же ребеночек и молодая мама выдержали эту передрягу? — спросила старая женщина с улыбкой.

Джессика поднялась, стараясь не расплескать воду на великолепно инкрустированный пол, и позволила Виоле укутать себя в простыню, а волосы обмотать полотенцем.

— Ты была права, в конце концов все обошлось. У Анны родилась малышка, ее назвали Флорой. В жизни не видела ничего чудеснее!

— Неужто ты оставалась и при родах?

— Почему нет? Мне хотелось знать, как ребенок появляется на свет. Теперь я это знаю.

— Очень уж ты много знаешь, лапонька, для девушки таких-то лет, — проворчала Виола и вздохнула. — Просто совестно, что сроду никто за тобой не приглядывал.

— Могло быть хуже, Ви, — возразила Джессика. — После маминой смерти все, что я раньше наблюдала со стороны, могло случиться и со мной, если бы не ты.

В ее мысли вторглось и вызвало привычную дрожь отвращения воспоминание о завсегдатае трактира, неожиданно напавшем на нее в задней комнате. Он сунул ей в руку несколько медяков в виде задатка за то, чего добивался. А когда Джессика запротестовала, то влепил ей пощечину и потащил к лестнице, ведущей в комнаты для свиданий. Виола не позволила ему осуществить свое намерение… Виола и другие женщины, знавшие ее мать и занимавшиеся тем же ремеслом. Почему они заступились за нее? Может быть, потому, что хотели лучшей судьбы хотя бы для одной из девушек, выросших на задворках общества?!

— Хорошо, что я сумела помочь Анне, — задумчиво произнесла Джессика и улыбнулась, вспомнив малышку Флору. — Возможно, я не стала бы и пытаться, если бы прожила иную жизнь.

— У тебя доброе сердечко, лапонька моя!

Но про себя Виола подумала: хватит ли проницательности у капитана Ситона, такого красивого и знатного, чтобы разглядеть новую Джессику? Или образ строптивой бродяжки навсегда заслонил ее?

«Какой ужас, я безбожно опаздываю!» — подумала Джессика, прислушиваясь к мелодичным звукам.

Массивные старинные часы украшали Гобеленовый зал Бел-мор-Холла, и сейчас их бой, казалось, звучал упреком. Джессика прибавила шагу.

— Добрый вечер, мисс Фокс, — приветствовал ее дворецкий Сэмюэл Озгуд, занимавший свой обычный пост возле дверей в гостиную.

— Добрый вечер, Оззи.

Джессика приостановилась, чтобы выровнять дыхание и принять более непринужденный вид. Руки, однако, слегка дрожали. Она заставила себя расслабить пальцы, норовившие вцепиться в газ верхней юбки и начать мять его и крутить.

— Осмелюсь заметить, мисс, в этом наряде у вас на редкость обворожительный вид.

— Благодарю!

Дорогой, милый, добрый Оззи! Джессика благодарно улыбнулась дворецкому.

Вовремя сказанный комплимент позволил ей расправить плечи и успокоиться достаточно, чтобы дыхание стало совсем ровным. Только после этого она кивнула. Дворецкий степенно распахнул для нее двери гостиной.

Как обычно, стоило высоким створкам красного дерева бесшумно разойтись в стороны, и Джессика заново ощутила прелесть комнаты, в которую ступила: мерцание свечей в хрустальной люстре, поразительно красивый дамасский ковер, почти целиком покрывающий пол. Мрачноватая, богато инкрустированная мебель черного дерева была подобрана так, чтобы гармонировать с росписью на потолке, а все вместе производило удивительно успокаивающее впечатление. В этот вечер Джессика была рада этому, пожалуй, как никогда.

Удалось даже ослепительно улыбнуться, приближаясь к камину из дымчато-желтого мрамора, расположенного в дальнем углу комнаты. Там, у огня, маркиз всегда ожидал ее к ужину.

Краем глаза она заметила капитана, лорда Стрикланда, но не осмелилась открыто бросить взгляд в его направлении. Вместо этого девушка прошла прямо к маркизу, который улыбнулся с обычной теплотой, взял се за обе руки, наклонился и отечески поцеловал в щеку.

— Добрый вечер, дорогая.

— Добрый вечер, папа Реджи. Простите, что заставила вас ждать.

Отлично развитое боковое зрение позволило заметить, что брови капитана приподнялись: видимо, ему показалось слишком фамильярным обращение «папа Реджи».

— Мэттью, с удовольствием представляю тебе свою подопечную, Джессику Фокс. Джессика, это Мэттью, мой сын.

Она так и не решилась встретить взгляд капитана, но ощутила его, как горячее дуновение, коснувшееся сначала лица, а потом и всего тела. Мэттью изучал ее так же бесцеремонно, как и во время злополучной встречи у конюшни.

— Мисс Фокс, — подтвердил капитан, голос его звучал чуть насмешливо.

Когда Джессика поднялась из глубокого грациозного реверанса, он взял ее руку в тончайшей перчатке и склонился над ней с безукоризненной вежливостью. Мэттью был в темно-синем мундире морского офицера, с золотыми, тщательно начищенными пуговицами, поблескивающими в свете свечей. Благодаря эполетам плечи его казались даже шире, чем были на самом деле. Облегающие белые лосины подчеркивали хорошо развитые, как у всех моряков, мышцы ног. В волосах был явственно заметен рыжеватый оттенок, то сменяясь золотистым, то исчезая по прихоти мерцающего света свечей.