разлегся? — Я торопливо сорвал со стены топорик и подступил к оковам. За пару ударов нарушил целостность, а дальше Шест просто распрямился. Тросик лопнул… — Нашел оружие и на зачистку, боец. Второй этаж.

— Крыса? — Шест, морщась, помассировал живот. — Бьют, бл… как лапкой гладят…

— Цела.

Не дожидаясь ответа, заковылял к двери. Осталось проверить двор… Жирдяй в подвале изначально не показывался на глаза, могли и еще сюрпризы присутствовать. А злую накипь надо бы снять, сцедить… На втором вряд ли сыщутся неучтенные противники, тощий справится. А вот под открытым небом, где наше барахлишко, кто-то жадный может и потешиться.

Никого. В телеге, видно, наспех копались, как и в рюкзаках, приваленных рядом, но основную радость поживы оставили на потом. Им в минус, нам в плюс. Выскреб из запасов воду и био и торопливо побрел назад.

Крыса очнулась после вежливого похлопывания и выплеснулась в крике. Прям лицо мне оросила…

— Боец! — лязгнул строго. Помогло. — Жидкость принять. Рану перевязать.

А она заревела, между всхлипами тяня:

— Джимми…

С грохотом примчался Шест, занесенным топором цепанув притолоку. Грозно повращал глазами… и выдохнул:

— Че слюни-то пустила? Обосралась что ли?

Плач отрезало. Костлявому поощрение, не забыть бы. Вопросительно глянул на его оживленное угловатое лицо:

— Нашел чего?

— Да, командир, ты бы сходил. На втором направо и до конца коридора. Серая дверь. А я пока за грызуном пригляжу.

— Точно сцежу… — Мелкая переползла на пол и яростно погрозила кулаком. — Бинт найдешь и сцежу, понял?!

Я покинул свару. Пусть тешатся, это успокаивает. Достигнув назначенного адресата, вошел в низкую комнату, наискось срезанную скатом крыши. У стены, на крестовине болтался голый абориген лет под 25–30. Тело порезано, на коже застарелые пятна гематом, в неожиданных местах чернели жуткого вида повязки. На лице отчетливое безумие и дикость. Завидев меня, мужчина задергался:

— Не мясо! Слышите, уе… не мясо! Любым куском отравлю! Поперек жопы встану, блевать мной будете, уроды! Не мясо! Отгрызу и затыкаю! Всех вас, сраные каннибалы…

— Понял, принял! — Коротко ударил молодца по голове. Человечек обвис, уходя в непознанные глубины внутреннего «я». Но спич впечатляющий… прям по мне.

Осторожно снял пленника с веревок, взвалил на плечо и, давя болезненное торканье ран, отнес во двор. Пристроил на лавочке. Сам подхватил табурет, подтащил к телеге и облегченно плюхнулся на филей. Бинты, вода и био — время трепетных процедур, о которых орет помятое тело.

Через десяток минут из дома выбрались бойцы. Крысу мотыляло по дорожке, подрезанная нога слушалась через раз; Шест старательно не хромал. Подошли, устроились рядом. С минуту помолчали…

— А думала все… — нарушила легкие шорохи мелкая.

— Чинимся, меняем трусы и проводим ревизию, — выстроил план будущего.

— Чего? — вскинулся тощий заинтересованно.

— Забираем все. — Глянул на мелкую и въедливо пояснил: — Без чесалок.

— А это кто? — Крыса разумно переключила тему на спасенного, начавшего демонстрировать признаки жизни.

Мужик дернулся и навернулся с лавки. Ощерился во злобе, пытаясь нашарить руками нечто… полагаю, колюще-режущее. Перебросил ему бутыль с растворенной био:

— Можешь высосать. И давай-ка приходи в себя, пока я не решил, что ты самая еб… часть семьи.

Бывший пленник приник к горлышку и свободной рукой продемонстрировал оттопыренный средний палец. Ткнул от души. Заворчал Шест…

— Командир, я и стукну-то не сильно…

— Отставить, — усмехнулся. Забавный экземпляр… И единственный, на данный момент, потенциальный источник информации. А поговорить, расставить акценты, хотелось. Так и так проведем здесь некоторое время… Продолжать путь в раздрае не люблю. Место тихое, уединенное… Человечек с наслаждением выдохнул, облокотился на лавку и кивнул:

— Штанов бы… Без подачки. Отработаю, как водится.

— Я Джимми. Тот недобрый Шест, а злобная мелочь — Крыса. Если свезет, с Малютой ты не познакомишься.

— А-а… — Мужик завис. Трудно вернуться к жизни, оставить черную пристань и осознать, что смерть неохотно отступила. Он пару секунд понаблюдал, как мелкая изображает на пальцах что-то хищное и решился: — Замес… прозвали за одну… в общем, не важно. А пожрать найдется?

— Расскажешь по местным, найдется все.

— Легко. Суки болтали без удержу… А деда вообще не заткнуть. Режет и хвалится, тварь… а когда вздрочнет… Он конченный был… — Замес содрогнулся. Первый запал ушел, и тело начало сдавать.

— Командир разобрался, — авторитетно сказала Крыса.

Наспех привели себя в порядок. Намотали повязок под дружное шипение… Раны не простые, био уйдет влет. Но в доме я чувствовал искры — легкий цимес себе обеспечим, восстановим затраты, а может и в прибыль уйдем. Замес, под легкий перекус, охотно делился информацией — кривил избитое лицо, но пел. Пока трудно его прочитать — слишком покорежен. Накормить, помыть и дать отоспаться… а хрен там — то мечты.

Семейка на Отшибе организовала мясной бизнес пару лет назад, точнее не сказать. Сильно не борзела, действовала осмотрительно и с умом, сполна используя особенности локации. Когда-то здесь пролегал торный путь, но разок тряхнуло и городские трущобы отрезало провалом. Так семейка осталась наедине с промзоной, отгороженной добротной решеткой. А обширные заводские территории и близлежащие кварталы волей случая стали прибежищем сухих — их затягивало в корпусные развалы, как голодную собаку куском мяса.

Местные предположили, что дело в богатых залежах адхар и нелогично окрестили местность Урочищем. Плюсом, из-за обилия тварей, богатства прошлого трудно поддавались экспроприации — всегда можно было найти вкусняшку, чем аборигены и занимались. Место, что говорится, прикормленное, группы охотников и мусорщиков стабильным ручейком утекали в Урочище и справедливости ради, всегда возвращались с наваром. Но нередко, для особо упертых и недальновидных, зона расставляла иные акценты в виде отар и измененных сухих.

Смельчаки рвали жилы, спасая жопы, — резвым галопом от жадной мертвечины. А большинство проходов в промзоне вели к небезызвестному тоннелю и решетке — торный путь, что возьмешь. Тут на сцене и появлялась семейка. Заслышав вой, резво бежали к стене, с которой просматривались ключевые тропы и вожделенно ждали. Если отряд драпал еще в силе, просто давали им пострадать у решетки, а потом забирали поживу. Если нет, запускали и перерабатывали на фарш. Схема? Схема.

Сам Замес числился в охотниках и с тройкой корешей пылесосил Урочище на предмет адхар. Им везло, и они, окрыленные удачей, решили копнуть поглубже… Трех отар хватило, чтобы изменить их самомнение. Двоих сотоварищей сожрали сразу, третьего Замес дотащил до решетки, где уже поджидал дед… В результате памятной трапезы очнулся на подвязках. Вихор называл таких консервой и забавлялся, как мог, пока не приходило время пустить мясо под нож. Любил поиграть с едой, да…

— Охотник значит? — переспросил Шест, щурясь.

— Добыча житуха, да твердой рукой, —