совершенное почти инстинктивно, вызвало уже привычное раздвоение чувств, но больше не хотелось вдаваться в это, хотелось продолжить есть найденные снеки.

Вскрывая упаковку за упаковкой, поглощая их содержимое, я поняла, что тот, кто приходил, хоть и выглядел, как человек, но пах и вообще ощущался по-другому, так что теперь понятно, почему он пытался укусить меня. Вскоре пришёл следующий странный человек. Лишь заслышав шарканье и похрустывание обломков, я вырвала из валявшегося стула металлическую ножку, проделав это с легкостью, а затем направилась в сторону шума.

Насытившись и разобравшись в общей сложности с тремя странными людьми, хотя третий вообще ползал, нашла цветной пакет и сложила в него остатки найденной еды. С огорчением поняла, что, несмотря на все выпитое и съеденное, жажда мучает по-прежнему. Почему так происходит, было непонятно, и память почему-то не подсказывала ответа на этот вопрос. Но больше, чем уже выпила, влить в себя не могла, оставив решение данной проблемы на потом. Ночь, а она уже опустилась на улицу, решила провести в этом здании, разве что подняться выше, я вообще планировала завтра поискать другие автоматы, а ещё вспомнила про одежду и воду, чтобы помыться. Но сейчас полный желудок клонил в сон.

Сон слетел мгновенно, а причиной того был странный цокающий звук. Память сразу же подсказала, что такой производит женская обувь, но в отличие от того, который я помнила, этот был гораздо глуше. Временами с нижнего этажа, помимо цоканья, доносился еще и звук крошащихся осколков, почти такой же, как тот, что производили те странные люди, которых она убила вечером. Подойдя к перилам, посмотрела вниз и тут же отшагнула назад, увидев, что по первому этажу ходит огромный монстр, а в памяти вновь всплыли кадры, как точно такое же чудище пыталось влезть в убежище, где когда-то давно я пряталась.

Неожиданно для самой себя осознала, что собственное тело напряглось и движется совершенно бесшумно, неведомым прежде способом, наступая так, чтобы не задеть ни единой валявшейся на полу вещи или осколка. Снизу раздался противный чавкающий звук, за которым последовал треск рвущейся ткани и негромкое урчание, которое я абсолютно точно опознала, монстр был доволен тем, что нашел убитых мною. Вернувшись обратно к стеклянному бортику, принялась рассматривать монстра, с жадностью пожиравшего кусок ноги.

Тот собрал три тела, стащив их в относительно укромное место, коим для него стал закуток, где торговали чем-то очень сильно пахнущим. Память мне еще при обходе подсказала странное слово «парфюм», но каких-либо ассоциаций, кроме все той же мамы и ее запаха, он не вызвал, так что я проигнорировала это напоминание. Вскоре, когда едок принялся за следующую находку, я заметила, что монстр ранен, у него не было части левой руки, а сам бок с той стороны был очень сильно ободран.

Попытавшись тихо уйти, отстранилась от прозрачной преграды, но в этот момент монстр замер и медленно, с присвистом, втянув воздух носом, заурчал, а когда вновь подошла к краю, наши взгляды встретились. Со скрежетом когтей и цоканьем трупоед рванул к лестнице, что вела на второй этаж, но вместо того, чтобы испугаться и начать убегать, я стала спокойно ждать, оставаясь на месте. Память вновь подсказала, что этот низший не сможет причинить мне вред, а сам он совершенно не соперник, но и еда из него еще хуже, чем те странные, которые появлялись раньше.

Монстр, взлетев по лестнице, едва не поскользнулся на повороте, но помог себе здоровой рукой, увидев перед собой добычу. И тут же упал, расплёскивая вперёд кровь, которая вырывалась пульсирующими струнами из его шеи. В этот момент я уже стояла сзади, продолжая держать в руке голову монстра, которую с такой легкостью смогла оторвать. Кинув на пол ненужный трофей, обошла тело и набежавшую из него кровь, вернувшись к облюбованному мною для ночлега месту. Но оставаться там не стала и, забрав пакет с едой, решила подняться выше, на самый последний этаж.

Утро началось с газировки, которая, опять заполнив весь желудок, так и не утолила жажду. А почти не беспокоившая раньше головная боль усилилась, почти как при простуде, только из носа не текло, и кашля не было, опять всплыли симптомы болезни в памяти. Солнце уже встало, теперь можно продолжить обыск здания на предмет воды и одежды. Решив, что сейчас это самое важное, поднялась с дивана, на котором провела всю ночь.

С первым было все очень плохо, потому что, обойдя все четыре этажа, нашла лишь автоматы, аналогичные тому, который перевернула вчера на первом этаже, а в них вода была только в виде соков или газировки. С вещами было проще, поскольку на третьем этаже находился большой магазин, где я могла найти все, что хотелось, вот только надевать одежду до того, как удастся помыться, не хотелось. Хотя сколько ни пыталась понять, чистая у меня кожа или нет, не смогла, чешуйки выглядели серыми с блеклым отблеском, и было неясно, это их родной цвет или они испачканы. Как ни странно, я понимала, что сама кожа у меня необычная, похожа на ту, что у змей, по крайней мере, память подсказывает именно так, но отторжения или дискомфорта мне это не доставляло. В голове и так творился полнейший бедлам из спутанных мыслей, так что рассуждать об этом пока не хотелось, вот когда выйду к людям, найду папу и маму… А пока нужно помыться, очень хотелось быть чистой, и это желание вызывало самые приятные ассоциации.

Вода нашлась, она была у стойки, от которой пахло кофе. Большая синяя бутыль, наполненная едва ли на треть, располагалась внизу деревянной стойки, а трубка из нее вела в тот самый автомат, что делал кофе. Мама всегда покупала его, когда они ходили в развлекательный центр. Пошурудив по полкам, нашла большой пакет с зёрнами и, попробовав одно, решила, что это несъедобно или нужно готовить, увы, но как это сделать, память подсказывать отказалась.

Положив обратно пакет с несъедобными зёрнами, наклонила бутыль набок, плеснув воды в ладонь левой руки, и попыталась ей обмыться, но воды было мало и эффекта не дало. После нескольких попыток получила подсказку от своей памяти и направилась в магазин, где видела одежду, чтобы найти там тряпку. Осмотрев несколько полок, взяла футболку, с легкостью оторвав от той небольшой кусок, мама когда-то так делала. Смочив тот водой, принялась пытаться им обмыться. Вскоре стало ясно, что эта новая кожа не оттирается, да и следов от приложенных усилий не было видно, так