Путешественника можно изолировать, создав электромагнитное поле, которое будет отталкивать одноименные заряды и защищать его от критической массы. Если что-то пойдет не так и гравитационный колодец начнет поглощать все вокруг, то первым будет разрушен источник питания, а вся система автоматически выключится – так сказать, полная безопасность. И все же такой эксперимент напоминал первые полеты братьев Райт. Слишком рискованная затея. Эллис легко мог распрощаться с жизнью.

Самое страшное ожидало его в конце. Эллис запрограммировал планшет на отслеживание своего положения во времени и в пространстве, чтобы выбраться наружу на том же месте. Эти расчеты оказались самыми сложными. Пришлось учитывать не только вращение Земли вокруг своей оси и вокруг Солнца, но и движении галактики в космосе. В случае ошибки Эллис рисковал материализоваться внутри какой-нибудь звезды или, что вероятнее, где-то в глубинах космоса.

Он установил цель путешествия: на двести лет и восемь месяцев вперед. Хотел переместиться не в осень, а в лето. Но и тут можно было легко промахнуться. На точный срок влияло множество факторов. Мощность питания, емкость аккумуляторов, кабели, даже влажность воздуха – из-за любой мелочи дата прибытия могла сместиться на несколько лет.

Эллис поднял руку. Пальцы тряслись. Пару мгновений он смотрел на мерцающую кнопку. А потом, наконец, жизнь и вправду промелькнула у него перед глазами. Эллис увидел мать, отца, себя в колледже, потом новорожденного Айсли, а потом – как он учил сына кататься на велосипеде. Увидел Пегги на белом горном склоне: снежинки на ресницах, щеки алеют румянцем. Она крепко держала его за руку и смеялась. Эллис тоже хохотал во все горло. Господи, они ни над чем не смеялись вместе вот уже…

Грусть, тоска, гнев и разочарование. Боль растеклась по груди, сжала сердце. Эллис с трудом перевел дух.

– Что ж, пора прощаться, – произнес он.

И нажал кнопку.

Раздался хлопок, лампы над головой погасли – значит, предохранитель на подстанции отключился, и, возможно, ему удалось перенаправить всю энергию в сеть гаража. Больше ничего не произошло.

На миг сердце сжалось от разочарования, но потом Эллис заметил, что подсветка стартовой кнопки еще горела, а провода гудели все громче и громче. Автомобильное кресло тряслось и вибрировало, как массажная кровать; окружающий мир потерял четкость. И хотя Эллис всей душой желал, чтобы машина времени заработала, разумом он до конца не верил в успех. Был заранее убежден в неудачном исходе – точь-в-точь как редакция «Чикаго дейли трибьюн», которая выпустила номер в печать, не дождавшись результатов голосования, и присудила победу в выборах Дьюи вместо Трумэна. Однако, несмотря на все его сомнения, снаружи что-то происходило.

Сквозь ячейки пластиковых ящиков по-прежнему виднелся постер с астронавтами, но выглядел он как-то иначе. Краски поблекли, начали отливать синевой. Свет фонаря, пробивавшийся в окно, мерцал всеми цветами радуги. Потом Эллис заметил движение. Тени медленно поползли вперед, как на ускоренной перемотке. Не проносились мимо, не обгоняли друг друга – двигались едва-едва, почти незаметно. Время за пределами пластиковой клетки шло чуть быстрее. Значит, Эллис все-таки сумел создать контролируемый гравитационный колодец и окружить себя защитным полем. Иначе к этому моменту он был бы мертв.

Эллис посмотрел на планшет: цифры менялись все быстрей с каждой секундой. Программа должна была автоматически уничтожить гравитационный колодец и электростатическую оболочку, когда истечет заданный срок. Но что случится потом?

Назад пути не было.

Прошло примерно пять минут, и Эллис вспомнил о возвращении Пегги. Вдруг он попадется ей на глаза? Межпространственное перемещение уже началось, но Эллис по-прежнему смутно различал стены гаража. Он представил, как Пегги заходит внутрь и видит призрачный неподвижный силуэт, склонившийся над стартовой кнопкой. Достигнув определенного порога, он, наверное, просто исчезнет во вспышке света, как космический корабль «Энтерпрайз».

«Сколько еще осталось? Скорей бы…»

Словно по сигналу, Эллис почувствовал рывок. Раздался грохот, будто мимо промчался товарный состав. Мир полыхнул синим, потом все затопила белизна. Когда грохот стих, Эллис почувствовал, что падает в пустоту. Кажется, он кричал, но не слышал собственного крика. В голове крутилась только одна мысль:

«Вот как, значит, выглядит смерть…»

* * *

Эллис не понимал, оставался ли он в сознании. Да и применимо ли здесь слово «сознание»? В одном он был уверен: человеческий разум, созданный тысячелетиями эволюции или божьей волей, не был предназначен для того, что он совершил. Восприятие реальности имеет свои границы. Некоторые вещи просто невозможно осознать, и без точек отсчета путешествие в зазеркальный мир физики превратилось в сплошное размытое пятно.

Было невозможно определить, сколько минут прошло с тех пор, как он нажал кнопку. Человеческое мышление почти во всем зависит от окружающей обстановки, и в пустоте даже течение времени теряет смысл. Сообрази он чуть раньше, Эллис бы попробовал отсчитывать вдохи и выдохи или постукивать пальцем на манер метронома, но такие мысли были слишком рациональны для происходящего безумия. Астронавтов учат реагировать на аномалии с невозмутимым спокойствием, но Эллис астронавтом не был. Он уронил планшет, схватился за подлокотники, стиснул зубы и начал молиться. А годы мчались мимо яркими вспышками…

Эллис верил в Бога, ходил в методистскую церковь. Библию он не читал и, как говорила мать, на личной встрече со Всевышним не был. Но это не играло никакой роли. Во Франции он тоже никогда не бывал и не читал «Отверженных», однако все равно не сомневался в существовании Парижа. Когда Айсли еще был жив, Эллис и Пегги регулярно ходили в церковь. После его гибели они стали бывать там все реже, а в последние десять лет и вовсе перестали посещать проповеди.

Эллис отдалился от Бога, как от Пегги. И все же, мчась на гребне электрической волны сквозь массу двух сотен солнц и искаженную реальность, он снова решил с ним поговорить. Наверное, Господу частенько приходилось выслушивать пьяные ночные откровения: «Твою ж мать! Боже, помоги мне. Я влип по самые уши, все летит к чертям собачьим. Прости, что выругался… Черт, вот опять!»

Странно, но ему до сих пор не приходило в голову помолиться о спасении собственной жизни, хотя смертельный приговор врачей должен был этому поспособствовать. Но вместо церкви Эллис пошел в бар к Уоррену. Решил, что Бог и так в курсе последних событий. Паршивая у него работенка – каждый день получать слезливые жалобы от человечества. И все, как один, не хотят умирать или молятся за жизни любимых людей, как будто не знают правил игры…

Сама мысль о таком нытье была Эллису омерзительна, но страх победил гордость. Его охватил ужас. Все, что у него осталось, – вера в Бога! И в первый раз за много лет он начал молиться…