К о м а н д и р. Я не хиромант. Ничего не могу сказать.

К у л и к о в (он лежит около Марии Павловны). А вот я давно хотел тебе сказать, Мария Павловна…

М а р и я  П а в л о в н а (сердито смотрит на него). И вы тоже…

К у л и к о в (удивленно). Я про рубаху… Зашей, пожалуйста, рубаху: на спине треснула. Тебе сейчас мало дела.

Мария Павловна улыбается и, достав из кармана мешочек, достает оттуда иголку с ниткой.

Наклонившись к Куликову, зашивает на нем рубаху. Командир вынимает папиросу. Вавилов чиркает зажигалкой. Командир прикуривает.

В а в и л о в. Вот она, наша продукция, матери ее черт! У нас теперь на Люберецком — это двадцать верст от Москвы — зажигалки делают. Стыдно! Думаю, что скоро наладим плуги! Завод, правда, старинный, но для плугов, я скажу, совсем подходящий! Люберецкий завод!

Ф е д о т о в. Плуг — вещь полезная. Раньше он дорогой был. Наши подешевле быть должны!

В а в и л о в. Ясно. И опять же — свои. Ведь это тоже приятно.

Ф е д о т о в. Тогда хорошо в деревне будет. Выеду я на своей паре — у нас кони орлы — вашими плугами землю пахать.

К у л и к о в (приподнимаясь слегка). Думаю, что и нам плуги попадутся… что и бедняков не забудут.

К о м и с с а р. На них опираться будем, на пролетариев земли.

К у л и к о в. Я тоже так соображаю: не всегда коту масленица. (Смотрит вызывающе на Федотова.)

Ф е д о т о в (почувствовав смысл слов Куликова). Ага! Значит, отдай свое — получается?

Комиссар повернул голову, хотел было что-то сказать, его перебила Мария Павловна.

М а р и я  П а в л о в н а. Вы, товарищи, сначала медведя убейте, а потом уже шкуру делите.

К о м а н д и р. Правильно, Маша.

К о м и с с а р. Неправильно, Мария Павловна. Не во всем слушай мужа: он — старый душой человек. Не понимает многого. Медведя, милая, убить недолго, а вот что со шкурой делать — подумать и раньше не мешает.

Пауза.

Ж у р б а (неожиданно, неуверенно). Дети у меня хорошие. Гулять любят, чертята. И порешили мы, еще перед тем как на фронт ехать, — я на пригородных поездах кочегарил, — так порешили мы за Тверской заставой с правой стороны на пустыре садик разбить. Думаю, разобьем, пущай ребята бегают. Около Тверской заставы, сразу направо, как от завода идти. Хотя мои тогда уже большими будут, ну, другим радость. Например, Ленкиным. У тебя много будет детей, Леночка?

Л е н к а. Да что вы, дядя Зиновий…

Г у с е в. Чего спрашиваешь? Она сама еще дите.

Ж у р б а. Ленка замуж пойдет, товарищ политрук, тоже себе чего-нибудь подходящее заведет — и будут ихние дети зеленью пользоваться.

П о л и т р у к (бросив робкий взгляд на Ленку). Я так скоро жениться не собираюсь.

Ж у р б а. А на это времени не требуется. Раз — и в дамки. Баба, знаете, она не любит, чтоб тянули.

Командир кашлянул и показал на Ленку и Марию Павловну. Журба смутился.

Не всякая, конечно.

К о м и с с а р. О чем думаете? Ничего не говорю — важно и это. А вот, что с нас другие пример возьмут, — думаете?

Ж у р б а. Конечно! Ведь границ не будет, едрена мать…

К о м а н д и р (с укоризной). Женщины!

Ж у р б а. Ну и что? Пусть, товарищ командир, и женщины знают, что границ не будет и паспорт для всего мира будет одинаковый, всюду годный. Вот что будет.

В а в и л о в. Красиво сказал, Зиновий!

С у с л о в. А у нас ничего не будет. Нет такой силы, чтобы наши места изменить. Страшен наш край. Звериная местность. Второй такой не видел. Под самой горой живем. Оттуда бежать надо. Ничего там не будет. Потому идет человек, скажем, сто верст и никого не встретит на горе той Магнитной, окромя медведя или другого друга какого. Долго идет человек… (Вглядывается в ночную тьму.) Идет человек, а за ним другой — с палкой, а на палке — белый платок.

К о м и с с а р. Не понимаю я тебя, Степа.

С у с л о в (прицелившись). Идет, говорю, человек, а за ним другой с белым платком на палке.

Комиссар и командир подбегают к Суслову. Действительно, по центральному проходу зрительного зала идет офицер — это  п о д п о л к о в н и к  Н о л ь к е н, за ним  а д ъ ю т а н т  генерала с белым флагом — парламентеры.

Снять их обоих с учета?

К о м а н д и р. Вы с ума сошли? Ведь у них белый флаг! (Кричит.) Стой! Кто идет?

Н о л ь к е н. По поручению его превосходительства генерала Мамонтова я направлен для ведения переговоров! Могу ли встретиться с вашим командиром?

Командир сделал было шаг вперед, но задержался. Посмотрел на комиссара. Они смотрят друг на друга. Все ждут. Пауза.

К о м и с с а р. Иди, Григорий Михайлович!

Командир слегка покачал головой и вышел на авансцену через маленькую дверцу — бронированную дверь левой, невидимой, стенки вагона. Комиссар подошел поближе. Особенно внимательно прислушивается Мария Павловна.

К о м а н д и р (в зрительный зал). Подойдите ближе.

Нолькен и адъютант с флагом подходят к рампе.

Я — командир. В чем дело?

Н о л ь к е н. Его превосходительство генерал Мамонтов поручил мне договориться с вами об условиях сдачи бронепоезда «Князь Мстислав Удалой».

К о м а н д и р. О чем?

Н о л ь к е н. О сдаче бронепоезда «Князь Мстислав Удалой».

К о м а н д и р. Почему же о сдаче? Не понимаю.

Н о л ь к е н. Потому что ничего другого не могу вам предложить. Не имею иных полномочий. Положение вашей боевой единицы трудно назвать выгодным. Бронепоезд находится в центре нашего экспедиционного корпуса. Ни вперед, ни назад он двигаться не может. Однако, не желая проливать лишней русской крови, его превосходительство предлагает вам сдаться без боя.

К о м а н д и р. Мне очень досадно, но тут происходит явное недоразумение. Вас, очевидно, ввели в заблуждение. Во-первых, это не «Князь Мстислав Удалой». Бронепоезд называется «Смерть паразитам» и является воинской частью бронетанкового управления Красной Армии. Это раз. Во-вторых, у меня совершенно другие директивы: я веду состав в Москву. Это два. И в-третьих: не вижу никаких причин для сдачи. Посудите сами: площадки — последней конструкции, орудия и пулеметы — снабжены достаточным запасом снарядов и патронов. В чем же дело, не понимаю?

Н о л ь к е н. Значит, вы отказываетесь? Предупреждаю вас: наша артиллерия расстреляет в упор ваш состав. Оставшиеся в живых понесут суровую кару и ответят за слова своего командира.

К о м а н д и р. Каждый красноармеец отвечает в бою за действия своего командира, равно как и всякий командир отвечает за своих бойцов.

Н о л ь к е н. Значит, насколько я вас понял, бой неизбежен?

К о м а н д и р (с сожалением разводя руками). Выходит, так. Хотя подождите, есть предложение…

Комиссар, услышав эти слова, подходит еще на шаг.

Я прошу вас передать генералу Мамонтову следующее: ваши саперы исправляют путь, и мы проходим в московском направлении. Обещаю вам, что ни один выстрел не будет произведен с нашей стороны, хотя мне трудно будет удержать бойцов при виде врага.

Комиссар улыбнулся.

Н о л ь к е н (сжав кулаки). Я здесь не для того, чтобы выслушивать дерзости.

К о м а н д и р. Простите, так уж нас воспитывали.

Н о л ь к е н (неожиданно). Ваше имя?

К о м а н д и р. А разве это так важно?