Перед носом вместо ванны оказался мужской торс.

Голый мужской торс и… и все остальное!

Первый порыв закрыть глаза ладошками и броситься прочь с треком провалился — ее просто парализовало!

Боже… Она, конечно, видела всяких мужиков, но чтобы таких и в живую…

Узкая полоска полотенца практически ничего не скрывала. Казалось, мужские прелести вот-вот покажутся из-под края, но оборотень и не думал стесняться.

Нарочно скрестил руки на богатырской груди и чуть склонил голову. Влажные черные пряди прилипли к шее, а на кончиках медленно набухали капли и скатывались вниз, расчерчивая дорожки на удивительно-гладкой коже. Никакой лишней растительности, только темная шелковая дорожка внизу живота.

— Ну привет, соседка… — пророкотал мягко, а у нее плечи мурашками изошли.

Какой голос… прямо бархатный! Щекочет слух теплой волчьей шерстью, горячит кровь.

И мускулы эти невозможные… так и хочется огладить рельефный торс, чтобы ощутить дикую мощь зверя. А потом следует изучить выпуклые дорожки вен и гармоничные переплетения мышц.

Взгляд скользнул выше, к четким линиям татуировки. Вся правая рука забита, и половина груди. Странный орнамент… индейский, что ли? Как вообще удалось его сохранить — регенерация оборотней быстро выводила краску.

Альфа чуть шевельнул предплечьем, демонстрируя узор с другого ракурса.

— Нравится? — проворковал вкрадчиво, и Виктория кивнула. Очень красиво.

— А на заднице татуху показать?..

Хлоп — и все очарование рассыпалось прахом. Виктория распахнула рот, чтобы осадить наглеца, но ее тираду задавили обидным смешком:

— …Подбери слюни, человечка, — оскалился оборотень. — И трусики высушить не забудь.

Откровенная грубость вышибла из колеи. Ну… хамло! Тварь шерстяная! Но пока она соображала, оборотень играючи отодвинул ее в сторону и пошел к лестнице.

— Урод блохастый! — швырнула вдогонку.

Не оборачиваясь, ублюдок продемонстрировал средний палец и исчез.

Виктория чуть не взвыла от злости на саму себя. Да пошел он! Сука узкоглазая! Переросток тупоголовый! Чтоб у него все патлы вылезли!

Залетев в душ, она чуть не свернула шею — еще и лужи на полу оставил, свинота!

Ванна выглядела не лучше: мыльные потеки, смятые полотенца… еще и стульчак поднят! Развернувшись на пятках, Виктория вылетела из ванной.

К черту! Подтирать за оборотнем она не собирается!

А вот бы Кристофер это увидел! Оставлять за собой срач — неуважение к хозяевам, но вряд ли альфа имеет представление о хороших манерах.

В крохотном зале никого не было. Жаль, она бы высказала все, что думает о его татуировках и воспитании.

Но пришлось стиснуть зубы и молча покинуть дом. Ничего. Она еще отыграется, да так, что блохастый надолго закроет свой хавальник.

* * *

Дверь оглушительно хлопнула. А Булат подхватил кружку с кофе и подошел к окну.

Как побежала! Рыжие волосы дыбом, пятки сверкают… Да и скатертью дорога — не он первый начал. Общалась бы нормально, может, и ужились бы и даже общий язык нашли — с людьми он обычно ладил. Особенно с женщинами.

Перед глазами мелькнул образ худощавого личика с огромными глазищами и вызывающе-пухлыми губами. Булат нахмурился. Ну да, мордашка ничего такая, а внутри…

Сколько бы девка ни пыжилась, но встреча в ванной лишний раз подтвердила — она такая же, как большинство. Стоило только майку снять — мигом трусики промокли.

Такие, как рыжая, только с виду правильные, но при первом же удобном моменте на шею вешаются. Вот и Марина использовала любой предлог, чтобы подсунуться, упорно соблазняя на большее, чем разговор…

Булат сделала несколько торопливых глотков.

Нельзя о покойниках плохо, но иначе, как сучкой, назвать Марину не получалось. Умела волчица пыль в глаза пустить и свое взять, пока не решила на двух стульях усидеть. Одного брата в качестве послушного песика держать, а с другим отрываться, как привыкла. Идиотка!

Кофейная горечь обожгла горло и рухнула на дно желудка. А на губах вспыхнул приторно-сладкий вкус меда. Вкус его ошибки.

Тогда ведь даже поцелуя толком не случилось! Так, детский сад один. Но Тимур — брат его — и слушать ничего не захотел, сразу на дыбы взвился. Пару его увести решили! Да на хрен та пара сдалась?! Булат на нее видов никогда не имел, но сколько объяснить ни пытался — ничего не вышло.

Булат задумчиво повертел в пальцах пустую чашу и отставил в сторону… Все же, кроме внешности, они с братом ни хрена не похожи. Тимур весь такой домашний волк, семьянин, гордость учителей и родителей, а он — Булат — вечная головная боль и заноза в заднице. К разочарованию родителей притерпелся со временем, но когда брат отвернулся… Так, хватит! Развезло что-то.

А все рыжая, будь она неладна! Устроила ему цыганочку с выходом, мать ети. Языкастая стерва. Но губы, конечно, обалденные… Соблазнительные, пухлые. Прямо как бантик алый. Провести бы по нижней пальцем, кайфуя от бархатной податливости. А потом надавить на плечо, чтобы малышка на колени упала и занялась делом.

В паху моментально потяжелело, стоило представить девичьи губы вокруг своего члена.

— Твою мать, — зашипел вполголоса.

Дожил — мелочь хамоватую рассматривать в качестве постельной грелки. Плевать на то, что человечка — он спал и с волчицами, и с обычными женщинами, но все они были нормального телосложения, а эта… Эта тощая пигалица — угловатая и мелкая, как подросток. А чувствовать себя извращенцем он не собирался.

Так что хватит идиотских мыслей. Как раз и нянька подъехала.

На стоянке парковался вызывающе алый кабриолет. Из него выпорхнула фигуристая блонда и поцокала к двери.

Ну что ж, пора спихнуть ребенка в более опытные руки, а самому заняться делами.

— Тук-тук, — постучала няня. — Я по объявлени… Йоу, приве-е-етик, — девка откровенно облизала его взглядом.

Булат хмыкнул — ничего нового. Когда-то такая реакция будоражила кровь и подначивала брать то, что само просилось в лапы. Но после нескольких громких скандалов он стал разборчивее.

Вот и сейчас, вместо того чтобы дать повод, напустил на себя хмурый вид:

— Почему так долго?! — рявкнул от души.

Девка побледнела. Гнилой запашок похоти исчез, а размалёванные губешки стянулись в гузку.

— Я… э-э-э, пробки…

— Ложь.

Девица густо покраснела:

— Если хотите, можете дождаться другую кандидатку! — бросила с вызовом.

Ну уж нет! Он и так опоздал везде, где только можно! Почти обед, и администрация этого унылого городишки наверняка расползлась по норам.