Подобный анализ важен для всех нас, ведь в повседневной жизни мы все — психологи-самоучки, мы пытаемся выяснить, почему люди делают то, что делают, и что делать, чтобы они вели себя лучше. Но в западной индивидуалистической культуре редкий человек не заражен предубеждениями о предрасположенности. Мы склонны прежде всего искать мотивы, качества характера, наследственность и патологии отдельного человека. Пытаясь понять причины поведения других людей, мы обычно склонны переоценивать важность их личных качеств и недооценивать важность ситуационных факторов.

В следующих главах я предложу весомый набор доказательств в противовес диспозиционному подходу. Это расширит наши горизонты и позволит нам увидеть, как характер человека трансформируется под влиянием ситуации, где действуют мощные внешние силы. Люди и ситуации обычно находятся в состоянии динамического взаимодействия. Обычно мы считаем, что наша личность всегда неизменна во времени и пространстве. Но это далеко не всегда так. Работая в одиночестве, мы ведем себя иначе, чем когда находимся в группе; в романтичной обстановке мы проявляем себя иначе, чем в школе; общаясь с близкими друзьями, мы иные, чем в толпе незнакомцев; за границей мы ведем себя не так, как дома.

«Молот ведьм» и «окончательное решение» инквизиции

Один из первых документальных источников, в котором диспозиционный подход широко используется для различения зла и избавления мира от его пагубного влияния, можно найти в тексте, который стал библией инквизиции, — Malleus Maleficarum, «Молот ведьм»[18]. Это была настольная книга каждого судьи инквизиции. Она начинается с загадки, которую должен решить начинающий инквизитор: почему в мире, которым управляет добрый и всесильный Бог, существует зло? Возможный ответ: Бог допускает зло, чтобы испытать человеческие души. Уступите его искушениям — и отправитесь в ад; сопротивляйтесь ему — и вознесетесь на небеса. Но Бог сделал так, чтобы дьявол не смог сам влиять на людей, ведь он уже развратил Адама и Еву. Тогда дьявол решил найти посредников на Земле. Ими стали ведьмы — промежуточное звено между дьяволом и людьми, которых им предстоит совращать с пути истинного.

Чтобы положить конец злу, в католических странах стали находить и уничтожать ведьм. Нужны были методы, помогающие выявлять ведьм, заставлять их признаться в ереси, а потом уничтожать. Механизм выявления и уничтожения ведьм (который в наше время могли бы назвать «окончательным решением») был простым и незамысловатым: надо было узнать через шпионов, кого люди считают ведьмами или колдунами, проверить ведьмовскую природу подозреваемых, выбивая из них признания с помощью пыток, и убить тех, кто не прошел проверку. Нам трудно серьезно относиться к подобному примитивному мышлению, однако оно привело к созданию тщательно разработанной системы массового террора и пыток. В результате были истреблены тысячи людей — именно этот упрощенный взгляд на сложную проблему зла подбрасывал дров в костры инквизиции. «Ведьмы» стали отдельной презренной категорией. Это позволяло найти простое и понятное решение проблемы социального зла: достаточно просто обезвредить столько носителей зла, сколько удается найти, а потом замучить их, сварить в масле или сжечь на костре.

Поскольку церковью и ее альянсами с государством управляли мужчины, неудивительно, что ведьмами чаще всего объявляли женщин, а не мужчин. Подозреваемые обычно были маргиналами или чем-то угрожали церкви: это были вдовы, бедные, уроды, калеки, а иногда слишком гордые и сильные люди. Ужасный парадокс инквизиции состоит в том, что горячее и зачастую искреннее желание искоренить зло привело к злодеяниям таких масштабов, каких прежде не видел мир. В этом процессе государство и церковь использовали орудия и методы пыток, ставшие вопиющим извращением любых идеалов человеческой добродетели. Удивительная природа человеческого разума, способная создавать великие произведения искусства, науку и философию, была извращена до крайности и породила «творческие» методы жестокости, предназначенные для того, чтобы сломать волю человека. Орудия ремесла инквизиции до сих пор используются в тюрьмах всего мира, в военных и гражданских исправительных заведениях, где пытки — обычное дело (как мы увидим позже, когда будем говорить о тюрьме Абу-Грейб)[19].

Системы создают нисходящие иерархии власти

Я обратил внимание на власть систем, когда понял, как общественные институты создают механизмы, воплощающие их идеологию — скажем, о причинах зла — в реальные процессы и методы, например в охоту на ведьм. Другими словами, мои представления о человеческом поведении стали значительно шире, когда я глубже разобрался в том, каким образом возникают ситуационные условия, как их формируют факторы более высокого порядка — факторы систем власти. Чтобы понять сложные модели поведения, необходимо принимать во внимание не только предрасположенность и ситуацию, но и влияние системы.

Жестокие, незаконные или безнравственные поступки представителей силовых ведомств — полицейских, служащих исправительных учреждений и солдат — принято считать чем-то вроде «ложки дегтя в бочке меда». Считается, что такие поступки — редкое исключение из правил. Те, кто их совершал, находятся по одну сторону непроницаемой границы между добром и злом, а все остальные, «бочка меда» — по другую сторону. Но кто это определяет? Обычно это делают те, кто защищает Систему. Они хотят изолировать проблему, чтобы направить внимание в выгодном для себя направлении и снять ответственность с тех, кто находится «наверху» и виновен в создании тяжелых условий труда или несет ответственность за отсутствие контроля и руководства. Привычка все объяснять «ложкой дегтя» игнорирует «бочку меда» и ее возможности развращать тех, кто к ней принадлежит. Системный анализ, напротив, занимается создателями «бочки», теми, кто обладает властью решать, какой будет эта «бочка».

Именно властвующая элита, производители «бочки», оставаясь за кулисами, часто создают условия жизни для всех нас, кому существовать в среде, возникшей благодаря все той же элите. Социолог Чарльз Райт Миллс прекрасно описывает эту «черную дыру» власти:

«Властвующая элита состоит из тех, чье положение позволяет оставаться вне тех условий, в которых живут обычные люди; их положение позволяет им принимать решения, имеющие серьезные последствия. Принимают ли они такие решения или нет — имеет меньшее значение, чем сама значимость их положения: их отказ действовать, отказ принимать решения сами по себе зачастую имеют более важное значение, чем их решения как таковые. Они стоят во главе обширных иерархий и организаций современного общества, они управляют большими корпорациями, руководят государственной машиной и утверждают ее прерогативы. Они возглавляют военные организации, они занимают стратегические командные посты в социальной структуре, где сегодня сосредоточены эффективные средства власти, а также богатство и известность, которыми наслаждаются представители „элиты“».[20]