Несколько детей, на плечи которых было наброшено одно одеяло, зябко жались друг к другу. Кое-кто из них кутался в вязаные шарфы, но все они при тусклом освещении выглядели очень бледными и хором издавали жалобный звук, напоминающий не то плач, не то вой.

Чуть в стороне женщина что-то готовила над скудным огнем. Видимо, отсюда и доносился запах горчицы. Женщина бросила на Лили быстрый взгляд, и та успела заметить в нем теплоту, понимание и сочувствие.

Плеснув в помятую оловянную плошку какой-то горячей жидкости, женщина протянула ее Лили.

— Что вы! Накормите своих детей! — Чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы, Лили решительно покачала головой.

Эмигрантка нахмурилась и почти силой всучила ей полную миску:

— Frohliche Weihnachten! С Рождеством Христовым!

— Благодарю вас! — ответила Лилиан, быстро овладев собой.

Немка вернулась к своему занятию.

Вскоре Лили уже сидела на снегу, скрючившись от холода, и с жадностью ела кислый немецкий суп, такой вкусный и согревающий, что ей казалось, будто она участвует в трапезе самого Господа Бога.

После еды ее охватило тяжелое оцепенение. Сердце, мозг и душа Лили так устали, что она не чувствовала ни холода, ни снега, засыпающего ее.

Из полузабытья Лили вывел какой-то знакомый звук. Колокола! Она услышала звон колоколов, похожий на далекий хор архангелов, чистый и манящий к себе. Придя в себя и поняв, что поблизости нет ни одной церкви, она поднялась и медленно побрела туда, откуда доносился колокольный звон. Наверное, с таким радостным чувством она шла бы к самим Вратам рая.

Вопреки ее опасениям церковные двери легко отворились.

Здесь было тепло, и все заливал неяркий свет свечей. Лили постояла возле алтаря, затем вернулась к скамьям и села на вторую спереди.

Глаза у нее закрылись. Именно здесь, в Божьем храме, она с болью ощутила, как далека от того места, которое совсем недавно покинула.

Веки стали тяжелыми. Лилиан развязала ленты шляпки и вскоре забылась глубоким сном.

— Эй!

Лили наконец согрелась, но усталость так и не прошла.

— Э-эй!

Какой надоедливый голос, словно муха жужжит над ухом.

Она все еще не очнулась ото сна.

— Лили! Проснись!

— Флори, — в изумлении пробормотала она и снова плотнее закуталась в жакет.

— Проснись, Лили!

Она вздрогнула, открыла глаза, села и откинула с лица волосы.

— Флори? Неужели это действительно ты? — Лилиан потянулась к подруге, но рука прошла сквозь нее. Воздух! Ничего, кроме воздуха. — Я забыла. Теперь, как и все смертные, я не могу коснуться ангела… Я не могу обнять тебя, Флори! — Ее голос дрогнул.

— Знаю.

— Флори… — Лилиан опустила руки. — Я так боюсь.

— Подожди. Разве ты не понимаешь, что я явилась тебе во сне? Неужели ты не помнишь? Урок номер сто три.

— Вспомнила. Просто я никак не привыкну к своей новой жизни…

— Не перебивай. — Флори глубоко вздохнула, как делала всегда, когда хотела сказать что-нибудь очень важное, и распростерла крылья над Лилиан. — Я пришла поведать тебе о великой радости!

Наконец Флори опустилась на переднюю скамейку и сложила крылья. Лилиан обратилась в слух.

— Я принесла хорошие новости, — начала Флори, — действительно хорошие.

— Какие же?

— Святой Петр смягчился.

— Меня возвращают назад?

— Да… Но… С одним небольшим условием. Он сказал, что ты должна совершить чудо. Только здесь, на Земле. После этого можешь вернуться.

— Да ведь и в те времена, когда я была ангелом, мне не удалось совершить ничего стоящего! Что же я могу сделать теперь, став обычным человеком?

— Этого я не знаю. Я передала тебе то, что мне поручили.

— Как же я смогу?

— Не думай, что это так трудно. Святой Петр никогда не потребовал бы невозможного. Назвав это «чудом», я подразумевала совсем не то, что ты.

Огорчившаяся Лилиан снова воспрянула духом, поняв, что еще не все потеряно, и подалась вперед.

— Все, что угодно. Я сделаю все, что угодно.

— Это хорошо, Лилиан, очень хорошо.

— О каком же чуде ты толкуешь?

— Считай это небольшим заданием. Ты должна научить хоть одного из смертных бескорыстно любить.

Лили задумалась, потом с облегчением вздохнула, вспомнив добрую немку, угостившую ее супом. Наверное, таких людей в Нью-Йорке немало.

— Что ж! Думаю, мне удастся это сделать. Почему ты так странно смотришь на меня? По-твоему, это очень трудно?

— Труднее, чем тебе кажется, но возможно.

Лилиан молчала, ожидая объяснений, но Флори не спешила с объяснениями.

— Ты считаешь меня совсем бестолковой? — спросила Лили.

Флори покачала головой.

— Так в чем же дело?

— Святой Петр выбрал для этого определенного смертного.

— Твой тон подсказывает мне, что легче научить добродетели самого дьявола.

— Ты сможешь это сделать, Лили, я знаю, что сможешь…

— Так кто же мой смертный?

Флори сочувственно вздохнула и опустила глаза:

— Это крупный финансист Д.Л.Стюарт.

— Кто?! Мистер Я-Куплю-Весь-Мир-За-Деньги?! Тогда… Что ж, святой Петр придумал для меня самое тяжкое наказание.

— Стюарт не так плох, как ты полагаешь. — Лили презрительно усмехнулась. — Нравится он тебе или нет, это твой единственный шанс. Очень прошу тебя, Лили, постарайся, у тебя все получится.

Лилиан посмотрела на небеса, откуда ее низвергли, и обреченно проговорила:

— Я постараюсь, однако это будет очень трудно. Конечно, я пошутила, что легче научить дьявола добродетели, но, Флори… святой Петр дал мне почти невыполнимое задание.

Стюарт потратил на поиски Лилиан полтора дня.

Сидя в своем экипаже, Д.Л. видел, как она стоит у дверей церкви. Казалось, плечи Лили согнулись под тяжестью какого-то груза, намного превышающего ее собственный вес. В руке она рассеянно держала свою нелепую алую шляпку и напоминала птенца, выпавшего из гнезда.

Стюарт видел, каким напряженным стало лицо Лили в тот момент, когда она заметила его. Словно очнувшись, она надела шляпку и завязала ленты, поглядывая то на Д.Л., то по сторонам.

— Лилиан! — Дэниел приподнял шляпу, подойдя к ней.