Примерно в тот же день, когда в дневнике Лили Брик появилась запись о том, что Маяковский, возможно, всё-таки поедет во Францию, Владимир Владимирович объявил, что новую пьесу для Мейерхольда он закончил и готов к её публичному представлению.

Так как в тот момент у Маяковского всё чаще возникали нелады с горлом, врачи посоветовали ему бросить курить.

Вероника Полонская:

«Владимир Владимирович очень много курил, не мог легко бросить курить, так как курил, не затягиваясь. Обычно он закуривал папиросу от папиросы, а когда нервничал, то жевал мундштук».

И вот Маяковский написал стихотворение, которое назвал «Я счастлив». В начале октября оно было отдано в редакцию газеты «Вечерняя Москва», где 14 декабря его напечатали.

Описав в семи четверостишиях своё счастливое состояние, Владимир Владимирович назвал его причину:

Жаль, что нет свидетельств о том, курил или не курил Маяковский 22 сентября, потому что именно в этот день состоялась первая публичная читка «Бани».

Утром того же дня «Комсомольская правда» опубликовала ещё одно стихотворение Маяковского. Оно шло под рубрикой: «Превратим союз воинственных безбожников в многомиллионную, боевую организацию трудящихся. Религия-тормоз пятилетки». Стих продолжал тему, начатую стихотворением «Два опиума», но на этот раз громилось только зло на букву «б»:

Погром религии заканчивался четверостишием:

Стихотворение так и называлось – «Надо бороться».

А вечером 22 сентября 1929 года Маяковский приступил к борьбе, к которой призывал «рабочую общественность», поэтому были созваны слушатели, чтобы ознакомиться с только что написанной «Баней». Квартиру в Гендриковом переулке заполнили друзья драматурга.

Павел Лавут:

«До сбора гостей оставались минуты, и он использовал их, внося поправки, дополнения».

Наталья Брюханенко:

«Читал он в столовой, народу было столько, что сидели на стульях, диванчиках, на спинке дивана, стояли в дверях. В такой маленькой квартире было человек 40».

Софья Шамардина (она пришла с мужем, Иосифом Адамовичем, председателем Совнаркома Белоруссии):

«Помню чтение “Бани”… Мы немножечко опоздали с Иосифом. В передней, как полагается, приветливо встречает Булька. Тихонечко входим в маленькую столовую, до отказа заселённую друзьями Маяковского».

Павел Лавут:

«Коротенькое вступление – перечень действующих лиц. Слушали напряжённо, внимательно. Однако внешняя реакция давала себя знать: то и дело раздавался смех.

Маяковский не раз прерывал чтение, рассказывая об источниках, послуживших материалом для комедии, о происхождении отдельных фраз и т. д. Так, прототипом бюрократа он взял одного из ответственных служащих всем известного литературного учреждения».

В другом месте своих воспоминаний Павел Лавут назвал фамилию этого «ответственного служащего» – Л. Осипов. Ему, возглавлявшему Федерацию советских писателей, и предстояло стать «прототипом бюрократа Оптимистенко в "Бане"».

Софья Шамардина:

«Любил Маяковский свою „Баню“, с таким удовольствием читал её».

Вероника Полонская:

«Помню, что был Яншин. Пьеса имела большой успех на этой читке. Мнения были единодушные и восторженные… Владимир Владимирович, который и всегда очень талантливо читал, а в этот вечер читал лучше, чем всегда».

Наталья Брюханенко:

«Читал Маяковский часа полтора, и всё это время мы смеялись – так всё было похоже и остроумно. Я, например, хохотала до слёз».

Павел Лавут:

«Читать пьесу без перерыва даже такому опытному оратору и чтецу, каким был поэт-драматург, – не под силу. Да ещё в присутствии искушённых слушателей, среди которых Мейерхольд и его жена, артистка Зинаида Райх.

В перерыве, во время чаепития, звучали восторженные возгласы. И только, как ни странно, сдержанно вёл себя Всеволод Эмильевич Мейерхольд. А его слова ждали в первую очередь, ведь ему ставить, и в значительной мере в его руках судьба пьесы».

Но вот, наконец, чтение завершилось.

Павел Лавут:

«Когда автор перевернул последнюю страницу, наступила пауза. Все взгляды обратились на Мейерхольда. Однако вместо ожидаемой речи Всеволод Эмильевич, глубоко вздохнув и по привычке погладив свою „шевелюру“, произнёс лишь одно слово: „Мольер!“ Это прозвучало очень серьёзно и взволнованно…

Гости не расходились ещё час-другой: делились впечатлениями, пели дифирамбы».

Вероника Полонская:

«После читки и обсуждения Владимир Владимирович отозвал меня почему-то в кухню и спросил:

– Ну, как?

Я впервые слышала пьесу целиком. Владимир Владимирович так интересовался моим мнением, потому что был уверен в моей предельной искренности и правдивости в отношении него. Я восторженно отозвалась о пьесе. Владимир Владимирович был, казалось, доволен, но всё что-то задумывался».

Итак, первым слушателям «Баня» понравилась.

Вероника Полонская:

«Яншин был в восторге от пьесы. На другой день говорил в театре о новом событии, которое создал Маяковский „Баней“, убеждал, что пьесу нужно ставить в Художественном театре. Была назначена читка, которая почему-то не состоялась».

На следующий день, 23 сентября, Маяковский выступил на утреннем заседании пленума правления РАППа, сказав:

«Мы принимаем РАПП, поскольку он является чётким проводником партийной и советской линии, поскольку он должен являться таким».