— Ложись, — приказал он и, когда Лиззи заколебалась, буркнул: — Я слышал, как ты стучишь зубами, и только хотел тебя накрыть. Если ты предпочитаешь не дрожать всю ночь, тогда ложись.

Его пальто выглядело теплым, и Лиззи нехотя подчинилась. Граф накрыл ее, заботливо подоткнул пальто со всех сторон, затем, удовлетворенный своей работой, улыбнулся ей с ленивой самонадеянностью повесы:

— Хочу тебе кое-что объяснить, Лиззи Бил. Я не из тех мужчин, кто навязывает свою любовь женщине. Ты меня понимаешь? Более того, когда придет время, ты сама захочешь моей любви и будешь просить меня об этом.

— Я этого не захочу.

— Тогда прекрати вести себя так, будто ждешь от меня посягательств на твое девичье целомудрие, — холодно сказал он.

Услышав скрип кровати, Лиззи повернулась на бок и зарылась в его пальто, толстое, очень теплое, пахнущее кожей и пряностями.

Она заснула с эхом слов, оставшихся в памяти: «Ты будешь просить меня об этом».

В Торнтри ее сестра Шарлотта сидела у окна гостиной, мрачно глядя на холм, где за верхушками деревьев виднелся замок Бил. Он главенствовал надо всем в этой части Шотландии, включая Торнтри, скромное фамильное поместье на берегах реки Алмонд, по дороге в Гленалмокд.

Хотя замок Бил и поместье разделяли три мили, но порой казалось, что Торнтри расположен во дворе замка, ибо дядя Карсон обременял Шарлотту и Лиззи повышенным вниманием.

С тех пор как несколько месяцев назад умер их отец, и дня не проходило без того, чтобы дядя не заехал в Торнтри. Ему было все равно, что его племянницы взрослые женщины (Шарлотте двадцать пять лет, Лиззи — двадцать три), которые не нуждались в его опеке. Карсон считал их собственностью клана Билов.

В последнее время он пытался заставить Лиззи не принимать ухаживания Гэвина Гордона. Тот жил с семьей в Гленкохилле, неподалеку от Торнтри, его уважали: в Криффе и Аберфелди. Несколько лет назад, во время расчистки под пашни, его семья довольно много потеряла, но мистер Гордон постепенно восстанавливал поместье. Шарлотта слышала, он покупает овец, чтобы увеличить имеющееся стадо и начать экспорт шерсти.

Лиззи была представлена мистеру Гордону на прошлогоднем балу после сбора урожая, и он ей сразу понравился. Шарлотте тоже: он выглядел отличной партией для сестры, казалось, искренне обожал ее. Более того, ясно дал понять, что Шарлотту радушно примут в его доме.

Карсон не одобрял выбор Лиззи, невразумительно ссылаясь на какое-то древнее соперничество их кланов, хотя Гордон утверждал, что его больше не существует. Лиззи подозревала, что возражение дяди связано с Торнтри, но, поскольку они с Шарлоттой были живыми наследницами, он не мог претендовать на поместье… если бы не долги, оставшиеся после смерти отца. Карсон оплатил несколько самых больших, и таким образом Шарлотта и Лиззи оказались у него в долгу. Единственное, Чем они могли оплатить долг, — это Торнтри. Денег у сестер не было.

Наверное, они еще до смерти отца знали, только не понимали, что в таком маленьком поместье невозможно держать скот или значительное количество овец, а земля непригодна для обработки. А теперь стало ясно, что Торнтри не приносит никаких доходов. У них меньше пятисот фунтов на содержание поместья, их обеих и Кинкейдов. Остальную прислугу им пришлось отпустить.

Шарлотта и Лиззи стали обязанными Карсону, даже не успев это осознать. Странно, ведь Торнтри не приносило дохода, но это было единственным, что семья Гордона могла принять в качестве приданого Лиззи.

И почему Карсон отказывает им хоть в капельке счастья? Они спорили с дядей, а он им угрожал. Шарлотта гордилась сестрой, которая отвергла требование Карсона порвать с мистером Гордоном.

А прошлым вечером он явился в Торнтри со своей маленькой армией и увез Лиззи неизвестно зачем и оставил Шарлотту на попечении тупицы великана по имени Ньютон.

С рассветом туман в долине начал подниматься. Рассеянно постукивая вязальной спицей по подлокотнику кресла, Шарлотта пыталась найти ответ на мучивший ее вопрос: почему Карсон так полон решимости держать их в Торнтри?

— Отнести тебя позавтракать, мисс Бил?

Шарлотта не удостоила охранника даже взглядом.

Он был высоким, как шотландская сосна, плечи необъятные, как шотландские холмы, а ладони словно круглые хлеба, какие ежедневно печет миссис Кинкейд. Ноги, частично прикрытые килтом, были огромными, почти такого же размера нож он носил за поясом. Жесткая рыжеватая борода и морщинки, веером расходившиеся от уголков глаз, тоже не красили его. Он был из тех горцев, которые одиноко живут в холмах, и Шарлотте он не нравился.

— Ты сидишь всю ночь, — сказал он, — ты должна проголодаться.

— Я голодна по уединению, но ты, похоже, не склонён избавить меня от своего присутствия.

Кто этот человек? Шарлотта медленно повернула голову. Он смотрел на нее карими, ничего не выражающими глазами, огромные руки лежали на коленях.

— Ты безмозглый, мистер Ньютон? Ты не понимаешь, что я пытаюсь тебе сказать? Я не хочу твоей помощи. Как еще тебе объяснить? Ты должен уйти, заняться чем-нибудь, что делают нескладехи, — Она указала пальцем на дверь. — Только оставь меня.

Шарлотта снова отвернулась, глядя в окно на замок, и обнаружила, что великан ее не послушался, только когда увидела его рядом.

— Убирайся отсюда! — крикнула она.

С нетерпеливым ворчанием он забрал у нее спицу, не дав ткнуть ею себе в глаз, затем наклонился и подхватил Шарлотту на руки.

— Сейчас же опусти меня!

Он, словно пушинку, молча отнес ее в комнату для завтрака, и ей пришлось смириться. Ничто уже не могло заставить ее ноги работать после того, как шесть лет назад она упала с несущегося галопом шотландского пони.

Теперь она была во власти этой скотины. Во власти Карсона, сестры Лиззи… во власти этой проклятой жизни.

Стук в дверь комнаты мог бы разбудить всех мертвецов Шотландии.

Со своего места за столом Джек наблюдал, как Лиззи, почти с опасностью для жизни, старается выпутаться из его пальто и одеяла, чтобы наконец встать в измятом платье, с растрепанными золотисто-каштановыми волосами до плеч.

— Ламборн! — крикнули за дверью.

— Какое милое пожелание доброго утра, — пробормотал Джек и крикнул в ответ: — Да!

Он быстро оглядел Лиззи, отчего та нахмурилась и провела рукой по волосам. Должно быть, ей не понравилось ощущение, потому что она вздрогнула и бросилась к тазу.

— Лэрд зовет тебя позавтракать с ним! Девушку тоже. Я подожду и отведу вас, милорд.

— Нет, — громко прошептала Лиззи, расчесывая волосы. — Карсон хочет выставить нас на всеобщее обозрение. Я не сяду с ним за стол! После того, что он сделал, я даже не собираюсь с ним разговаривать.

Глаза у нее, ставшие при дневном свете ярко-голубыми, сверкали от ярости. Конечно, нельзя не согласиться, что тактика Била до сих пор граничила с варварством, подумал Джек, и будь он проклят, если останется в этой комнате дольше, чем необходимо. Тем не менее, поняв настроение своей мнимой жены, он почел за лучшее действовать осторожно.