— Если вы опять позволите себе такую глупость, Лиззи Бил, я не остановлюсь перед соответствующим наказанием. Виселица в мои планы не входит.

— Уж вы точно ее заслуживаете, негодяй, иначе бы вас тут не было, — процедила Лиззи, несмотря на угрозу «соответствующего наказания».

Граф почему-то шаловливо улыбнулся. Честно говоря, он казался почти видением. Красиво очерченное лицо, твердый подбородок, черные волосы и серые глаза. А его улыбка и в самом деле была настолько пленительной, что — всего на миг — Лиззи не возражала, чтобы он продолжал удерживать ее на кровати.

— Не отрицаю, я негодяй… хотя вы слишком уж большая кара за мои грехи. — Его взгляд лениво скользнул к ее губам, затем к груди, которая, с ужасом поняла Лиззи, открыта ему, так как шаль расстегнута. — Но, сознаюсь, я представлял себе менее привлекательную женщину.

— Отпустите меня.

Она толкнула его в грудь. Ламборн перехватил и крепко сжал ее руку.

— Не торопись, девушка. Сначала дай мне слово не повторять глупостей вроде прыжка из окон.

— Не собираюсь ничего обещать!

— Тогда приготовься к своему наказанию.

— Хорошо, хорошо! — крикнула она.

— Хорошо-хорошо что?

Лиззи сделала вдох, призывая себя думать.

— Я обещаю, — с раздражением сказала она, тайком двинув свободную руку вниз и приподняв юбку.

— Так легко? — подозрительно спросил он, затем снова перевел взгляд на ее грудь. — Надеюсь, ты не лжешь, мне нужно, чтобы ты сейчас успокоилась.

Она попыталась столкнуть его с себя, но Ламборн прижал ее к матрасу.

— Послушай, есть не один способ успокоить сварливую женщину. Я знаю по опыту: если бороться, то еще сильнее затянешь цепи. А если быть спокойным, цепи ослабевают.

— Я никогда тебе не подчинюсь!

Лиззи подняла ногу и коснулась гладкой рукоятки маленького кинжала. Ей удалось сунуть его в чулок до того, как люди Карсона вытащили ее из дома.

— Я скорее умру, чем подчинюсь.

— Ха, теперь упрямая, несносная девушка готова к неприятностям.

Схватив ее запястье, он вывернул ей руку. Лиззи вскрикнула и уронила кинжал. Граф подобрал его с кровати.

— Значит, он был у тебя, когда ты потребовала, чтоб я развязал ленту, да? — гневно процедил Ламборн. — Почему ты не сказала о нем? Потому что собиралась использовать его против меня? — Кинжал полетел в угол.

— Как ты смеешь… — начала Лиззи.

В тот же момент сильные руки подняли ее, развернули, бросили лицом на кровать, и граф придавил ее всем телом. Большой. Тяжелый.

— Перестань испытывать мое терпение, девушка, — хрипло сказал он ей на ухо. — Ты в своем уме? Неужели ты и правда считаешь, что могла бы причинить мне вред своим крошечным ножиком? Ты лишь разозлила меня! А теперь слушай внимательно. Ты в этой комнате не единственная, кто собирается бежать отсюда. Если ты успокоишься и наберешься терпения, мы с тобой можем достичь взаимной цели. В конце концов негодяй выпустит нас, а когда он это сделает, мы сумеем освободиться. Но пока этот момент не настал, лучше научись поступать разумно. Никаких больше прыжков из окон или угроз ножиком, да?

— Отпусти меня, — прошипела она.

— Конечно, и с радостью. Ты позволишь дать тебе один совет? Леди не должна вступать в бой с мужчиной, поскольку его мысли всегда обращены к совершенно иному виду борьбы.

Лиззи вскрикнула, но граф уже отпустил ее, и она перевернулась на спину. Он стоял у кровати, молча протянув ей руку. Однако Лиззи проигнорировала его помощь и, вскочив с постели, начала аккуратно оправлять смятые юбки. Когда она снова взглянула на него, в серых глазах Ламборна была насмешка… и явный интерес.

В комнате вдруг стало очень жарко. Ей бы сейчас не помешал свежий воздух, и она посмотрела на окно.

— Даже не думай об этом, — предупредил он.

Лиззи небрежно сбросила шаль на кровать.

— По кому носишь траур? — спросил граф, окинув взглядом ее серую одежду.

— Почему они хотят тебя повесить? — буркнула в ответ Лиззи.

— Это всего лишь недоразумение, — криво улыбнулся Он. — Твоя очередь. По кому носишь траур?

— По отцу.

Заметив, что она мельком посмотрела в сторону кинжала, граф поднял его и беззаботно вернул ей. Странный поступок удивил ее. Пока Ламборн не передумал, она быстро повернулась к нему спиной, подняла юбку и спрятала кинжал в чулок. Улыбнувшись, он взял графин с вином.

— Мадам?

Когда Лиззи покачала головой, он наполнил свой бокал, сделал большой глоток и сел за стол.

— Здесь тушеная баранина, если хотите.

— Я не могу есть, — сказала она.

Но Ламборн отламывал и с аппетитом уплетал свежеиспеченный хлеб. Почему он так спокоен, даже беззаботен? — гадала она, стараясь не смотреть на него. Слишком интимный взгляд Ламборна вызывал путаницу в ее мыслях. А ей сейчас не до путаниц: она ужасно беспокоилась о сестре Шарлотте и своей репутации — как они с графом могут провести ночь в одной комнате, не дав повода для губительных предположений? И что подумает ее жених Гэвин Гордон, когда услышит новости о связывании рук?

Должно быть, он уже слышал, ведь именно этого и добивался Карсон, чтобы навсегда разлучить ее с мистером Гордоном.

— Бабушка говорила мне, что, если слишком долго хмуриться, морщинка останется, — заметил Ламборн.

— Право, милорд, я не понимаю, как вы можете быть таким… веселым.

— Едва ли я такой уж веселый, — ответил граф, непринужденно положив ноги на пустой стул. — Но я не вижу смысла в бесполезном волнении.

Он чувствовал себя как дома, и это раздражало Лиззи.

— Тогда кто вы на самом деле? Ведь здесь нет палача. Мой дядя заплатил вам, чтобы вы это сделали?

Граф засмеялся:

— Уверяю тебя, в целой Шотландии не хватит денег, чтобы соблазнить меня на это.

Он указал на них обоих.

— Тогда почему вы согласились на связывание рук? Вы даже не знаете моего имени.

— Неправда. Твое имя Элизабет Драммонд Бил, а короче — Лиззи. — Он слегка поклонился. — И я не давал согласия на связывание рук. Меня принудили, как и тебя.

Лиззи фыркнула. Принудили? Вряд ли это подходящее слово. Насильно увезли, похитили из собственного дома на глазах испуганной Шарлотты и слуг.

— Чего я не могу понять, так это зачем Билу понадобилось связывать тебя с кем-либо. Ты красивая женщина. И наверняка твои виды на будущее не столь туманны.

Бесцеремонный комплимент заставил Лиззи покраснеть.

— Не ваше дело, — сказала она, потом вдруг обошла кровать, желая оказаться как можно дальше от него, и притворилась, что изучает картину охоты на лося.