Тут, конечно, высокого качества образования ждать не приходилось. Но ведь требовалось всего лишь научить людей читать, а с этим в состоянии справиться каждый третий.

Далее предлагались единые программы для всех государственных начальных и средних учебных заведений, примерно слизанные с советских: один иностранный язык, треть часов на гуманитарные дисциплины, две трети – на естественные. После восьми классов желающий продолжать образование имел выбор: ПТУ (два года), техникум (три), или еще два года в школе, а потом подготовительное отделение вуза (год). Тут учащимся уже полагалась стипендия. В ПТУ всем, в техникумах и вузах только отслужившим в армии или отличникам.

Учебники должны были стать едиными для всей империи, причем тут уже имелась ссылка на меня: «За образец принять те, по которым учился государственный канцлер, ответственный он же».

Затем предполагалось создать государственную систему отбора способных учеников: конкурсы, олимпиады с призами, а также привлечение специалистов, которые будут следить, чтобы выявленные таланты имели возможность продолжить и расширить образование.

Выделялись средства на специальное издательство «Наука», основной продукцией которого должны были стать научно-популярные книги. На моем экземпляре Гоша от руки приписал: «Будь добр, найди Перельмана и помоги ему написать его занимательные физику, математику и прочее».

«Молодец его величество»,– самокритично подумал я, царапая срочную записку в секретариат.

Кончался документ еще одним призывом ко мне: «Раз уж не хочешь писать сам, подготовь к изданию учебник по изобретательству твоего Альтшуллера!»

Тут я задумался. Ситуация выглядела так: вдобавок ко всем моим обязанностям на меня еще маленько навалили. А что должен делать нормальный начальник среднего звена, если высшее руководство что-то ему поручило? Правильно, тут же перепоручить это нижестоящим! По тем направлениям, которыми я занимался давно, это примерно тогда же и было сделано, но мне захотелось решить задачу в целом. Итак, кто я есть? Личный представитель императора для работы на отдельных направлениях, причем в порученных мне областях мои права равны императорским. Значит, нужны какие-то уполномоченные уже мной люди, которые будут иметь подобные моим права, ограниченные лишь местом и временем. Например, вот эта возня с грамотностью. Несколько заводов поручаются комиссару, который смотрит, хорошо ли администрация выполняет приказ насчет учить читать. Если хорошо – открывает первую страницу служебной инструкции, где прописаны поощрения, и выбирает. Если плохо – на то будет вторая страница…

Итак, как только величество поручает мне что-то новое, я тут же вызываю из резерва комиссара, наспех царапаю ему бумажку с задачей и правами по ее решению и отправляю служить отечеству. То есть прямо тут, во дворце, благо он большой, в ближайшее время должна появиться контора – Исполнительный Комиссариат ГК. Кадры? Ну, для начала Танечку и Беню ограблю человек на пять-семь каждого, а дальше уж пусть они сами штаты расширяют. Кстати, пусть эти комиссары шастают в черной форме наподобие моей, но попроще, примерно как у штурмфюреров.

Пока я воспарял мыслью на бюрократические темы, позвонили из секретариата и сообщили, что Перельмана искать не надо. В данный момент он находится в Георгиевске, конкретно – в гостинице Приемного парка, и пишет книгу про авиацию. Грант на это дело, между прочим, прошел за личной подписью моей светлости…

М-да… я подумал и включил терминал узла связи – умеренно секретные переговоры можно было вести и из моего кабинета. Вызвав Георгиевск, я попросил без особой срочности связаться с Татьяной.

Действительно, припомнил я, подписывалась такая бумажка во время моего последнего прилета, вот только фамилия соискателя не запомнилась – кто же знал, что это тот самый Перельман! А тут и Татьяна вышла на связь.

– Добрый день, Танечка,– приветствовал я ее.– Вы когда в Питер вылетаете? Нет, не волнуйтесь, не тороплю, завтрашнее утро меня вполне устраивает. Нет, ничего не случилось, разве что меня тут птичьей кличкой обозвали, а я и не знал… Это самое… там в Приемном парке сидит популяризатор Перельман… Что? Нет, не от слов «лизать попу». Он писатель, пишет простыми словами про сложные вещи, конкретно сейчас – про самолеты. Очень полезный господин, захватите его с собой в Питер. Со всей возможной вежливостью, уточняю…

Чуть забегая вперед, скажу, что услышанное слово Татьяне очень понравилось, и она долго еще называла директора моего информбюро, Константина, исключительно «популизатором».

Сразу по прилете Татьяне предстояло взвалить на себя еще один геморрой – предстоящую коронацию их величеств. Совместно с Беней, ибо дело было до крайности важное.

Наверняка народ прекрасно помнил Ходынку, и надо было проследить, чтобы предстоящая коронация настолько отличалась в лучшую сторону от предыдущей, что даже самый тупой обыватель начал делать правильные выводы. Но если посмотреть с другой стороны, то было бы крайне желательно такое развитие событий, при котором за промахи в организации торжеств Гоша имел бы повод выразить московскому генерал-губернатору, великому князю Сергею, свое неудовольствие. От того, как он на это прореагирует, зависела его судьба – на своем прежнем месте при новом царе он был совершенно не нужен, но и сразу вот так, с ходу устраивать ему несчастный случай было бы проявлением неуместной торопливости.

Кстати, их величества изволили пожелать явиться в Москву на самолетах, причем со своей ближайшей свитой, благо размеры двух наших «Кондоров» позволяли. Ну, Маша ладно, а вот у Гоши откуда такой садизм – половина же весь полет будет пребывать в обмороке от страха… Хотя надо будет посмотреть, кого он собирается сажать на первый борт, на котором полетит сам, а кого на второй, к императрице-королеве. Врачей, что ли, намерен добавить к составу пассажиров? Нет, на фиг, в программе обучения стюардесс есть оказание первой помощи, вот пускай и тренируются. Зато памятку для летящих в первый раз надо обязательно составить, где крупными буквами будет категорически запрещено что-нибудь есть перед полетом и столь же категорически рекомендовано перед покорением пятого океана обязательно посетить сортир.

Отдав распоряжение отправить группу специалистов из Георгиевского БАО[2]в Тушино, на предмет начала подготовки летного поля, я снял трубку и велел запускать пришедшего ко мне визитера. Встретил я его стоя.

Евгений Сергеевич Боткин зашел в мой кабинет и остановился в некоторой растерянности.

– Прошу… – Я показал на стул около журнального столика, на котором уже стояли чай, кофе – как заварной, так и растворимый – и какие-то печенюшки.

– Нам не довелось встретиться с вами на войне,– начал я,– но ваша деятельность там известна мне достаточно хорошо и ничего, кроме восхищения, не вызывает. Хотите заняться тем же самым, но в масштабах всей России? При его величестве образуется комитет по народному здравоохранению. Со временем, я думаю, он станет министерством. На пост главы этого комитета и предлагается ваша кандидатура.