из моих руку трусики и бюстгальтер. Прокручиваю в голове сценарий, как я в драке отвоевываю белье, но даже в фантазиях я проигрываю. Рома выходит из кабинки, и я следую за ним.

— Избавились от лишнего, — он бессовестно выбрасывает трусики и бюстгальтер в корзину к мятым бумажным салфеткам. — И более конкретно обсудили вопрос нашей сделки.

— Даже так? — Тимур приваливается плечом косяку и вскидывает бровь.

— Ты же все уяснила? — Рома оглядывается со снисходительной улыбкой.

Да я и в кабинете с окнами на всю стену все уяснила, но не желала признавать, что попала в западню с двумя беспринципными негодяями, которые из невзаимной влюбленности решили на мне отыграться.

— Да, мне… — вздыхаю и поднимаю взгляд с носок туфель, — все предельно ясно, мальчики, но я все же скажу, что…

— Не будь занудой, Одинцова, — отмахивается Тимур. — ты ничего нового не скажешь. И если ты все поняла, то иди и поцелуй меня.

Конечно, у меня спирает грудь горячим возмущением от приказа. Опять сжимаю кулаки, и ногти впиваются в кожу.

— Я не буду тебя целовать тут.

— Почему?

— Это женская уборная! — взмахиваю рукой.

— О, Анюта, — смеется Рома, — поверь, тут не только целуются.

— Хорошо, где ты меня поцелуешь? — Тимур клонит голову набок.

— На улице! — рявкаю я и замолкаю, потому что я в очередной раз поторопилась и не продумала ответ.

— Да, я тоже хотел предложить выйти и проветрится, — кивает Рома и шагает прочь размашистым шагом. — Подышать свежим воздухом.

Глава 9. Поцелуи и вопросы

Выходим из клуба. Тимур с Ромой впереди, а я дефилирую за ними. Лицо у меня кирпичом, пусть внутри я вся извелась. Я согласилась на гнусные игры, которые уже начали меня менять. Еще неделю назад я бы в обморок упала, если бы прошла мимо толпы людей без трусиков. Да, они не в курсе, но я ведь знаю, что на мне нет белья и это меня… волнует.

Я вся такая плыву за Черновым и Уваровым высокомерной стервой, а под платьем ничего нет. Возмутительно, конечно, но это своего принудительный бунт против принципов и скромности, которым я невероятно гордилась.

Идем по тротуару к пустому летнику одного из баров. Над проемом висит табличка предупреждающая, что терраса на ремонте. Рому и Тимур ныряют в темноту, а я аккуратно переступаю кривую дощатую ступеньку.

— Осторожно, — Тимур подсвечивает смартфоном дыру между досок, и я ее неторопливо обхожу, глухо постукивая каблуками о дерево, с которого слезла краска.

— Ну, — Рома стоит у третьего по счету от входа стола и подманивает к себе рукой. — Не бойся, Анюта, я тебя не съем.

Подхожу к нему. В интимном полумраке пахнет пылью. До нас доносятся приглушенная музыка.

— Целуй, — улыбается и добавляет, — в губы, Анюта, а то я тебя знаю…

— Нет, не знаешь, — зло обхватываю его лицо ладонями и решительно впиваюсь в его полуоткрытые губы.

У меня нет выбора. Отнекиваться, истерить и возмущаться — толка не будет. Я уже и так прямым текстом говорила, что я думаю о каждом из них. Целую, но без языка, потому что моя смелость иссякла, как только наши губы соприкоснулись.

— И кто так целует? — Рома возмущенно отстраняется. — Анюта, впечататься в меня губами недостаточно.

— Как умею, — пожимаю плечами.

Подхватывает за талию, отрывает от пола и усаживает на стол:

— Тогда я научу тебя.

Тимур в стороне хмыкает, а упираюсь руками в грудь Ромы, немедленно вспыхнув смущением. Резко разводит колени в стороны, а затем делает шаг. он между моих ног.

— Не советую кусаться.

Въедается в губы, проталкивает язык за зубы и душит в объятиях. Какой тут кусаться? Я от его голодного напора забываю как дышать и моргать. Поглаживает по бедру, медленно его оголяя. Удары сердца оглушают, мозг плавится от головокружения, и Рому сменяет Тимур, который рывком подтягивает меня к себе и раздвигает ноги шире. Платье трещит по швам.

— Что же, — вглядывается в глаза, — покажи, чему тебя научил Рома.

Толкаю его в испуге в грудь. Хватает запястья, сжимает и заводит за спину.

— Двойка, Одинцова. Закрепим пройденный материал.

Пожирает мой мычащий рот, а затем и вовсе всасывает мой язык, не дождавшись от меня взаимности. Мне больно и страшно от его агрессивного поцелуя, но сделать ничего не могу.

— Ты совсем не стараешься, Одинцова, — выпускает мой язык из влажной и горячей ловушки. — Это не двойка, это кол.

Такое ощущение, что мой язык опух и онемел.

— А теперь контрольный вопрос, — Тимур разжимает пальцы на запястьях, чтобы через секунду сдавить ими набухшие соски сквозь ткань платья. Позвоночник и затылок простреливает искрой дрожи. — Ты все еще девственница?

Я в отчаянии распахиваю глаза. Рома усаживается на край стола вплотную ко мне и поглаживает колено.

— Отвечай, Анюта.

Тимур мягко дергает за соски, требуя ответа. Новый разряд бежит по позвонкам и уходит в ноги. Молча и коротко киваю.

— А ротиком кого-нибудь радовала? — шепчет на ухо Рома.

Зажмуриваюсь, мотнув головой. И почему мне стыдно? Да, мне двадцать пять, но до этого момента не считала, что со мной что-то не так. Я была занята другими проблемами, а близость с мужчиной для меня — не просто быстрый перепихон на выпускном.

— А в попку баловалась? — Выдыхает в лицо Тимур, и я возмущенно открываю глаза. Ухмыляется. — Понял, Анечка, тебя без слов.

— На нас возложена большая ответственность быть первыми, — ладонь Ромы поднимается выше.

— Но думаю, — Тимур с ухмылкой убирает руки с моей груди и скользит пальцами по подбородку, — мы справимся.

Я его отпихиваю от себя, соскакиваю со стола под его тихий смех и убегаю. В очередной раз, но нет никаких моральных сил быть в обществе двух бесстыдников. Я отказываюсь от сделки.

Глава 10. Не убежишь

Нога ныряет в дыру между досок. Лодыжку простреливает боль, и я с удивленным ойканьем, выставив вперед и согнув вторую ногу, приседаю.

— Цела? — ко мне подскакивают Рома и Тимур.

Почему мне так не везет? И почему я такая неуклюжая и невнимательная?

— Не знаю, —