— Занимайся! – отрывисто бросил я Дороти и направился на выход, борясь с желанием оглянуться на хрупкую девушку, лежащую в моей комнате. В моей кровати… на моих простынях… Там, куда ещё не имела чести быть приглашенной  ни одна из моих женщин, аона даже не моя женщина. Вполне возможно, она – враг. Спальня - это моя территория. Я не любил, чтобы кто-то, кроме меня, пересекал ее границы.

«…но только моя комната ближе всего к кабинету» - мгновенно оправдался перед самим собой, чтобы не думать о странности своего поступка.

Алекс

Уже на улице сел в свой «Mercedes-Benz Gelandewagen», который не раз вытаскивал меня из крупных передряг за счёт своих высоких показателей в условиях бездорожья. Какая красота - подъехать на «кубике» к заброшенному заводу или на самый отшиб города, открыть багажник, чтобы вытащить из него очередного засранца, который посмел перейти мне дорогу, и… Не важно, что сделать с ним потом. Прямой привод и грозный вид моей тачки, как будто говорил сам за себя. Он олицетворял своим видом мое нутро.

Любовно провел по рулю рукой. Вот он – зверь! И не нужны мне никакие замороченные новинки от самых люксовых автосалонов. Надёжность и комфорт – вот что я ценю, а понты пусть оставит себе Шаман. Выудивтелефон из заднего кармана своих неизменно спортивных брюк, пролистал телефонную книгу и остановился на нужном контакте.

— Здорово! Да вытащи из пасти то дерьмо, что жуешь! Ни одно слово не разобрать! У меня к тебе дело. Пробей  Катриэль Антонеску. Кто такая, где жила, как связанна с Антоном Милош - абсолютно все, даже  как звали хомячка, если таковой имелся у нее в детстве. Всю информацию мне скинь на факс, - я повернул ключ зажигания и тут же грязно выругался. – Лакки, ты в курсе, что уже двадцать первый  век? Как? Ка-ак это, ты не умеешь пользоваться?! Не гони! Записываю тебя на курсы, чмо отсталое! Не умеешь гаджетами пользоваться,– и скинул раздражено звонок, после чего  швырнул телефон на соседнее сидение.

Лакки я знаю почти всю свою жизнь, мы вместе с ним жили в одном детском доме. Этот прохвост не просто так получил своё прозвище, а вполне заслуженно. Мы выбирались вместе из самых низов, помогая другу другу настолько, насколько это вообще было возможно.

Звали его Лучиано Висконти. Он, как хамелеон, обладал потрясающей способностью подстраиваться и менять свой окрас под обстановку, выплывая из сложных ситуаций с минимальными потерями. Впрочем, следует отдать Лакки должное, он был намного проворнее, чем я рассказал. Сделать вид, что он обычный сантехник или  агент страхования, войти в самое серьезно охраняемое помещение под предлогом проверки объекта - для него раз плюнуть. Услышать, а главное, правильно понять и донести информацию - это его талант. При всех плюсах, был у моего приятеля существенный минус, который попортил мне достаточно крови. Лучиано не признавал современной электронной техники. Вообще никакой!Прослушивающие устройства, лэптопы, навороченные смартфоны – все это вызывало у него что-то вроде зубной боли. На все мои просьбы отправить что-то на эмейл или факсом, он лишь усмехался в ответ и назначал личную встречу. Не действовали и угрозы прекратить все наши общие дела, если он не станет развиваться профессионально. Этот проходимец лишь фыркал в мое перекошенное от ярости лицо, прекрасно зная, что лучше него я не найду, а потому засуну куда подальше все свои требования.

— Упрямый засранец! – психанул я в который раз, ударяя по газам, направляясь в аэропорт на рейс Перетола – аэропорт во Флоренции.

Меня ждут очень важные дела на Мальте. Надо спутать карты ублюдка Ходжа и его сына Эмира. Ты,сука, разозлил меня! Никто не смеет копать под Беса. Я зубами выгрызал себе дорогу к власти, деньгам и уважению и какой-то грязный албанец, родившейся с серебряной ложечкой во рту, не перейдёт мне дорогу, пропитанную моими же кровью и потом. Раздавлю, уничтожу.

Вибрация телефона отвлекла меня от представления в подробностях кровавой расправы над Эмиром бен Ходжа.Глянув на экран, поморщился, но все равно взял трубку.

— Слушаю!

В ответ услышал отборный мат и тут же отодвинулподальше динамик от уха.

— Ты какого б.. ть, осел, вытворяешь?! С каких пор твоей любимой игрой стало: ”Сделай все наоборот, что сказал Шаман”?! - орал в трубку Андре.

— А с каких пор ты стал защитником Эмира? А, Шаман? Может, тебе напомнить, как эта паскуда чуть неувела у тебя из под носа Эйлин?!

На том конце провода произошла заминка.

— Ты совершаешь ошибку, не начинай конфликт, он нам сейчас не нужен. Эмир не представляет для нас опасности. Ты слышал, что его отец умер?

— Нет, – пропуская идущий на обгон «Мерседес», я слегка сбавил скорость. — И что? Мне послать ему цветов и открытку с соболезнованиями?

— Алекс! Отключи эмоции, не разжигай вражду на пустом месте. Сейчас надо бросить все силы на удержание позиций, - пытался убедить меня друг.

— Знаешь что, Андре… Сейчас я у руля! Ты сам добровольно передал мне бразды правления. Так что, извини, но я буду делать то, что считаю нужным, - недослушав собеседника, без сожаления нажал отбой.

Катриэль

Сквозь гул в ушах слышу слова молитвы. Чья-то теплая ладонь сжимает мою руку. От неё как будто исходит добро и умиротворение. «Мама…» - мелькнула мысль, но тут же испарилась. Мамы больше нет.

Застонав от боли в висках, приоткрыла осторожно один  глаз, а потом второй, но тут же зажмурилась от яркого солнечного света. Все тело болело так, будто я провела долгое время на холоде. Даже кончики пальцев на ногах были онемевшие.

— Сейчас-сейчас, моя рыбонька, – тепло покинуло мою руку. До ушей донёсся лёгкий шелест шуршащей ткани. Затем исчез бьющий по глазам свет – портьеры задвинули. Подняв веки окончательно, я увидела перед собой пожилую женщину. Ее доброе лицо светилось нежностью и добротой.

— Я - Долорес, – представилась она с улыбкой, от чего в тёплых карих глазах появились зеленоватые вкрапления.

Я испуганно приподнялась в постели, оглядываясь по сторонам. Большая просторная комната с красивыми голубыми обоями, украшенными замысловатым золотым орнаментом , что резко дисгармонировали с мебелью в современном стиле. Словно того, кто жил здесь, совсем не волновали такие вещи, как стиль и вкус. Шкаф-купе цвета темного ореха, небольшой журнальный столик в углу, стулом с ним рядом и большая двуспальная кровать, на которой лежала я. Вот и все, что было в этой страной  аскетичной комнате.

А ещё этот запах, еле уловимый. Принюхавшись, я распознала древесные нотки, необычную цитрусовую композицию и… мята - определённо - это она. На мне рубаха  очень искусно расшитая народным  цветочным орнаментом. Такие принято надевать в Румынии на покойниц. Я подняла руку к волосам и наткнулась на венок с засушенными цветами, они тут же начали рассыпаться от моего прикосновения.