гитлеровцев. Ловкий и решительный, он первый открыл огонь. Два фашиста тут же были сражены меткими выстрелами, а третий поднял руки.

— Шнель туда! — Василий показал в тыл.

— Гитлер капут, — сказал немецкий солдат.

— Вашему Гитлеру давно капут, — ответил Казанцев. — А ну, шнель, шнель! — Гитлеровец покорно пополз в сторону наших батальонов.

Бой становился все жарче и яростнее. Казанцев проник в усадьбу Критц, выявил огневые точки и вызвал огонь на себя.

— В этом бою, — рассказывает Михаил Михайлович Бондарь, — Казанцев дрался не только как разведчик. Пулеметчик, расчищавший путь нашим пехотинцам, был убит. Василий тотчас лег за пулемет и длинной очередью резанул по фашистам.

Советские штурмовые батальоны овладели опорным пунктом врага.

7

16 апреля 1945 года в ответ на приказ командующего фронтом маршала Советского Союза Г. К. Жукова о начале наступления на Берлин, в полку состоялся митинг. Выступил на нем и Василий Тихонович. Короткой была его речь:

— Мы завоевали здесь Одерский плацдарм. Тут пролита кровь наших полковых друзей, тут они погибли, защищая мир на земле. Я горжусь тем, что являюсь участником этой великой битвы и заверяю командование, что мы отдадим все силы на окончательный разгром врага в его собственном логове.

Еще на дальних подступах к Берлину, ворвавшись в штаб разгромленной немецкой дивизии, старший сержант Докин подобрал карту рейхстага. И сейчас в минуты передышки фронтовые друзья — Докин, Казанцев и Кагыкин — изучали эту карту.

В конце апреля группа разведчиков под командованием Докина, возвращаясь из тыла противника, натолкнулась на телефонный кабель. Докин тотчас присоединился к нему, прислушался: из штаба немецкого соединения отдавали приказ.

— У фрицев поджилки трясутся, приказывают любой ценой держаться, — шепнул Докин.

— На Одере не удержались, а тут кишка тонка — не устоят, — решительно заявил Кагыкин и, помолчав, добавил: — Сергей, брось это дело. Давай перережем провод и дальше.

— Не спеши, — спокойно ответил Докин, — надо установить, из штаба какой дивизии говорят.

— Ведь их дивизии мы все наперечет знаем.

— Старые знаем, а новые нет. А вдруг Гитлер новую против нас толкнул. Соображаешь?

— Гитлеру негде взять дивизию, — ответил сержант и насторожился: на обочине дороги прошуршал гравий, послышались шаги.

Разведчики припали к земле, затаились. Из-за придорожного ствола тополя показались два немца.

— Связисты, кабель проверяют. Подпустить ближе и без шума взять! — распорядился Докин.

Кагыкин потянул за рукав гимнастерки Казанцева. Они молча скатились в кювет и поползли, обходя гитлеровцев с тыла. Один немец сдался без сопротивления, второй сумел выстрелить. На дороге тотчас появился целый десяток гитлеровцев. Силы явно не равны: десять против пяти.

— Казанцев, прикрой нас. Остальным отходить, — распорядился Докин.

Василий замаскировался у ствола дерева и открыл огонь. Гитлеровцы прижались к земле. Докин с группой разведчиков и пленными пересекли дорогу, проползли мимо кустов акации, аккуратно побеленных тополей и скрылись в убегающем на восток ровике. Казанцев отполз метров пять вправо и вновь нажал на гашетку. Дал длинную очередь, скатился в кювет, пригнувшись, пробежал метров двадцать и опять застрочил. Немцы, поняв, что перед ними один русский, стали обходить его. Тогда Василий пополз им навстречу. А когда поравнялся с ними, метнул во врагов одну за другой две гранаты.

Воспользовавшись замешательством врага, Казанцев перебежал дорогу и нырнул в лощину.

Минут через сорок после того, как пришла группа Докина, жив и невредим явился Казанцев.

— Вася! — кинулись к нему Докин и Кагыкин. И Казанцев, словно после долгой разлуки, обнял друзей.

— Ты понимаешь, Вася, а ведь Сергей-то прав, — все еще не выпуская руку Казанцева, говорил Кагыкин, — фрицы-то из новой дивизии. Из-под самого носа союзников ее сняли. Легко, видать, с союзниками воевать, коль целые дивизии там снимают.

В этот же день разведчикам прочитали обращение начальника политотдела 79-го стрелкового корпуса полковника И. С. Крылова о наборе добровольцев в специальные штурмовые группы по захвату рейхстага и водружения над ним Знамени Победы. Была объявлена запись добровольцев. Кагыкин положил на плечо Докина свою широкую ладонь.

— Сергей, записываемся?

— Как Казанцев, а я — за!

— А я когда отставал? Записываемся все, — решительно сказал Василий.

Дружно откликнулись батарейцы на призыв политического отдела. К инструктору политотдела бригады подходили солдаты и офицеры с просьбой записать в штурмовую группу.

«Рядовой, сержантский и офицерский состав бригады, — доносил политическому управлению Первого Белорусского фронта полковник Терещенко, начальник политотдела бригады, — горели одним желанием, как можно скорее добить ненавистного зверя — немецко-фашистских захватчиков в их столице Берлине. Об этом ярко свидетельствует тот факт, что при отборе добровольцев, желающих войти в состав специальной штурмовой группы корпуса по захвату рейхстага, количество бойцов, сержантов и офицеров, изъявивших желание, было в пять раз больше, чем требовалось»[5].

По инициативе командования и политотдела 79-го стрелкового корпуса из коммунистов и комсомольцев создали две группы добровольцев (по двадцать человек каждая) для водружения знамени над рейхстагом. Командование ими поручено молодым энергичным офицерам штаба корпуса — майору М. М. Бондарю и капитану В. Н. Макову.

В частях и подразделениях изготовлялись красные флаги и флажки для водружения их на здании рейхстага (у входов, в окнах, на колоннах). Всюду развернулось патриотическое соревнование за то, чтобы первыми ворваться в рейхстаг, первыми водрузить на нем Знамя Победы.

Михаил Михайлович Бондарь вспоминает:

— Бои за рейхстаг начались рано утром 30 апреля 1945 года и приняли затяжной характер. Штурмовые группы шли в боевых порядках батальонов, которыми командовали капитан А. С. Неустроев и В. И. Давыдов. В группах и батальонах были свои знаменосцы. В одном из батальонов со знаменем шел парторг роты младший сержант Петр Пятницкий, в другом — Кантария и Егоров, а в нашей штурмовой группе по единодушному согласию всех товарищей знаменосцем стал комсомолец Василий Казанцев. Приняв из рук начальника политотдела алое полотнище, он бережно свернул его и спрятал под рубашку, к самому сердцу.

Труден был путь к логову фашистского зверя. Каждый дом, подъезд и квартира превращены в спорные огневые пункты. На площади и прилегающих к рейхстагу улицах установлены пушки и пулеметы, врыты в землю танки и минометы, всюду доты и дзоты.

Вырвавшись за угол дома, штурмовая группа попала под ураганный артиллерийский огонь. Оглушенный мощным взрывом,