Тормоза у «Газели» работали надежно, колеса встали, как тракторные гусеницы. Дверь отъехала в сторону, выпуская вооруженных омоновцев. Один из них — самый молодой, лет девятнадцати, и самый здоровый — имел кличку Картавый. Получил он ее, считай, по недоразумению. Когда он пришел «устраиваться» в ОМОН, командир спросил его фамилию. Тот ответил: «Суглобов». — «Сугробов? Ты что, картавый?» — «Нет, — обиделся Суглобов, — я горбатый». Так с легкой руки начальника местного ОМОНа и прилепилась к Олегу Суглобову кличка Картавый.

Суглобов с ходу припечатал чеченца к капоту «шестерки». Выворачивая тому руку, снес мощной подсечкой под колени.

Вообще захват произошел быстро и на профессиональном уровне. Держа пассажиров под прицелами автоматов, омоновцы, едва ли не вырвав дверцы «Жигулей», выволокли чеченцев и положили мордами на холодную дорогу. Но в целом лопухнулись оперативники, не догадавшиеся, что вслед за шестой моделью «Жигулей» с чеченцами следует еще одна машина на подстраховке.

Бежевая «Нива», управляемая 26-летним Сулимом Цекаповым, не превышая скоростного режима, подъезжала к месту захвата. Точнее, к месту провала. Намного забегая вперед, Адлан Магомедов, сидевший на месте переднего пассажира, пытался поймать конец нити, рвануть ее на себя и узнать, откуда произошла утечка информации. Вот прямо сейчас, немедля! Нетерпение и жаждая сиюминутного мщения раздули и без того широкие ноздри молодого чеченца. Давить — своих и чужих, своих — в первую очередь. Его мало интересовала реакция Шамиля Басаева на эти события, чувство собственного достоинства желчью растекалось по внутренностям; одна утечка родила другую.

Адлан, которому в январе исполнилось 23 года, не был готов умереть ни за веру, ни за Шамиля Басаева, ни за сложивших свои головы родных братьев, — и вообще он не был тем человеком, которого вдохновляют чужие подвиги, а лишь свои, и его задача — жить, жить и сжигать русских собак, где бы они ни находились. Ему было пятнадцать лет, когда он впервые взял в руки остро отточенный нож и перерезал горло пленному российскому солдату. Было бы ему тридцать или сорок в то время, он, может быть, и вернулся бы потом к мирной жизни. Война не родила его, она его воспитала, вскормила кровоточащей грудью. Материнское молоко и кровь до сей поры бурлили в его венах, смешанные переделанным под эту жуткую смесь сердцем. Два разнородных вещества — бинарный вариант — при соединении взрывались в груди, ядом вскипали при каждом ударе сердца, работавшем в режиме сепаратора.

Сепараторный мир Адлана Магомедова, внутренний и внешний. Если бы он сдал анализ своей крови, лаборанты сошли бы с ума: по всем признакам эта кровь принадлежала зверю.

Одна утечка родила другую. Но не больше — об этом говорил звериный инстинкт чеченца: его людей взяли — вон они, в зоне хорошей видимости, лежат мордами вниз, с заломленными за спину руками, — а за Адланом и его группой нет даже слежки. Еще всё можно поправить и не допустить дальнейшей утечки информации.

«Нива» не превышала скоростного режима, установленного на этом участке дороги, однако гаишник, своей толстобрюхой фигурой занявший едва ли не всю первую полосу, энергичными жестами погонял водителей: «Быстрее! Быстрее! Не фига глазеть!» — мелькал в его руке жезл. И всё же большинство машин, наоборот, сбавляли ход, водители и пассажиры не могли оторвать глаз от сцены захвата, главными действующими лицами в которой были здоровенные спецназовцы, точнее, не лицами, а масками — шапочками с прорезью для глаз, раскатывающимися до самого горла, мечтой любого чеченского снайпера; сколько таких укутанных в «шерсть» голов, считай, подсвеченных однодольных мишеней, они продырявили...

Магомедов сжимал в абсолютно сухих ладонях пистолет-пулемет «ПП-90М1», который в тульском КПБ прозвали "нашим ответом «Бизону», со шнековым магазином на 64 патрона «парабеллум». Небольшая, удобная и незаменимая вещь в ближнем бою, 64-зубая пила «Дружба». Народов. Чеченского и русского.

И в Самарской области они неплохо дружили. Земляк Адлана, директор «КАМАЗ Волга-Центра», что на 18-м километре, помогал боевикам деньгами, документами, самарской пропиской, техникой; бери любую машину — «КамАЗ», «Ниву», «Волгу», «Оку»? Бери «Оку».

«Быстрее! Быстрее! Не фига глазеть!»

Это на первый взгляд казалось, что силы не равны — что такое трое боевиков против полутора десятков омоновцев, экипированных в бронежилеты и вооруженных штурмовыми автоматами, — силы уравнивали фактор неожиданности и пятьдесят килограммов тротила в багажнике захваченной машины.

«Быстрее! Быстрее!» — продолжал мелькать жезл гаишника. Его взгляд лишь на мгновение задержался на смуглолицем пассажире «Нивы» и переметнулся на следующую за ней «десятку».

«Быстрее!»

Мероприятие затягивалось, с минуты на минуту в работу включатся взрывотехники, машину, начиненную тротилом, под конвоем отгонят на какой-нибудь военный полигон.

«Нива» с боевиками Адлана Магомедова отъехала от места захвата на пятьдесят метров. С одной стороны — пора начинать, с другой — рано, вернее, близко, мощная взрывная волна может накрыть на столь малом расстоянии.

Магомедов не готовился к такому повороту, но исключал его — тоже вряд ли, просто он всегда был готов к любым неожиданностям. Судьба не часто баловала его сюрпризами, в основном он сам преподносил подарки.

Шестьдесят метров.

Пора.

— Тормози, Сулим, — ровным голосом распорядился Адлан, взявшись за ручку дверцы.

Сидевшая до этой поры без движения девушка двумя точно рассчитанными движениями оказалась стоящей на коленях на заднем сиденье машины. На вид ей было двадцать четыре — двадцать пять, натуральная блондинка, латышка по имени Грета Брасас, классный снайпер, о чем говорил ряд зарубок на прикладе ее «буллпапа» Сейчас Грета, один из лучших боевиков Адлана Магомедова, готовилась к выстрелу из пехотной «мухи». Из одноразового гранатомета ей предстояло сделать один-единственный и точный выстрел. Передней частью «мухи» она выбила заднее стекло и быстро привела оружие к выстрелу.

Звон рассыпавшегося стекла совпал с первой автоматной очередью. Вторая прозвучала несколькими мгновениями позже, когда Сулим Цекалов, оставив свое место водителя, так же оперативно, как и командир, вылез из машины, поставив ее на ручной тормоз и не глуша двигатель, и принял положение для стрельбы с колена.

Мясорубка. Как под Ведено. Как в Шалях. Шнеки едва успевали перерабатывать патроны в огонь и свинец, вылетавшие из коротких стволов. Оба чеченца для более точной стрельбы откинули плечевые упоры автоматов, складывающиеся наверх. Всё внимание на группу спецназовцев, которые отреагировали на первые автоматные очереди резкими перемещениями в разные стороны, словно рассыпалось на части одно целое, но в ответ пока не прозвучало ни одного выстрела. И водители проезжающих мимо и навстречу машин в реакции не уступили милицейскому спецназу: разом взвизгнули десятки покрышек на подсохшем Московском шоссе, давая автомобилям ускорение.

Московском...