Результатом рукоположения Фруменция патриархом Александрийским явилась, естественно, зависимость Эфиопской церкви от монофизитской церкви Египта – отношение, так до конца и не разорванное до 1958 года. Таким образом (теоретически) эфиопы приняли решение прежних Вселенских соборов в Никее, Константинополе и Эфесе, а также еретиков, Ария и Нестория, чьи правдоподобные изображения можно встретить в их церквях. Но вместе с армянами они отказались принять постановление собора в Халкидоне (451 г. н. э.), принятое и Западной и Восточной православными церквями.

Впечатляющие материальные достижения аксумитов, особенно в архитектуре, как и возведение монолитов (рис. 31–46), отражены в главе IV. III и IV столетия, по всей видимости, являлись для них эпохой наибольшего процветания и активности, особенно непосредственно перед обращением (340 г. н. э.). Скромное начало новой христианской архитектуры будет заметно лишь спустя два столетия. Вне всякого сомнения, наблюдалась литературная деятельность (хотя ничего от нее и не сохранилось, кроме каменных надписей), так, старая южноарабская письменность была реформирована и существенно улучшена в середине IV столетия, вероятно под руководством Эзаны. Необходимо сказать о введении системы вокализации, позволяющей таким образом модифицировать каждую основную букву шестью различными способами в соответствии с приложимым к ним гласным звуком (см. приложение 1). Это был наиболее важный шаг вперед, и измененный таким образом алфавит, выдержавший испытание временем, до сих пор используется с некоторыми изменениями.

Выдающимся событием в абиссинской христианской истории было прибытие, ближе к концу V столетия, «девяти святых». Считается, что это ученые – сирийские монофизиты, изгнанные из своей родной земли после Собора в Халкедоне, ищущие убежища в стране, чья религиозная вера не противоречила бы их собственной. Именно они привнесли монастырский уклад (следуя правилам святого Пахомия) в Абиссинию. И именно они перевели Священное Писание с греческого на геэз. Они занимают существенное положение в местной агиографии, и некоторые их имена имеют отношение к известным монастырям. Так, например, Абуна За-Микаэль Арагави основал Дэбрэ-Дамо, где недоступная гора была, как говорят, впервые покорена им с помощью гигантской змеи.

Аксумиты были теперь настоящими христианами. Царь Калеб, правивший в VI столетии, и его сын Габра-Маскал описаны в истории как величайшие поборники веры, и останки их предполагаемых могил-часовен можно увидеть на вершинах холмов вблизи Аксума. Арабские владения абиссинцев потерялись, а с ними их контроль над морем. Затем до двора дошли новости о том, что Дху-Навас, иудаизированный царь Гимайара, начал яростно преследовать христиан из Наджрана (сейчас это территория Саудовской Аравии). Растроганный страданиями своих собратьев-христиан, чьи бедствия описаны в абиссинской поэзии более позднего века, Калеб в 524 году н. э. предпринял поход, чтобы оказать им помощь, а переправить войска через Красное море ему помог греческий флот. Успешная кампания привела к временному восстановлению абиссинского правления в Йемене (где было построено несколько церквей) и даже к началу атаки с использованием слонов на Мекку, упоминавшейся в Коране. Однако после захвата персами Аравии, последовавшего практически одновременно с выступлением пророка Мухаммеда, аксумиты оставили все попытки восстановить там свое господство.

В начале VII века царь Аксума Армах (хорошо известный благодаря своим широко распространенным монетам) дал приют нескольким первым последователям Мухаммеда, вызволенным из Мекки, тогда еще прибежища язычников (рис. 4).

Такой акт терпимости и гостеприимства на время избавил Абиссинию от джихада, «священной войны», которая велась против всех, не признававших ислам. С другой стороны, арабы иногда подвергались набегам предположительно абиссинских пиратов в Красном море, грабивших даже Джидду. В конце концов приверженцы Мухаммеда, а особенно кочевники с прибрежных равнин африканской стороны, ранее других обращенные в эту веру, стали представлять постоянную угрозу абиссинскому христианскому царству. Ранние победы ислама стали началом процесса окружения; разрушение Аду-лиса должно было отделить Абиссинию от внешнего мира, как точно это выразил Гиббон: «…окруженные со всех сторон врагами своей религии, эфиопы находились в неведении 1000 лет, забыв о мире, который забыл о них».

Годы заката Аксумского царства напоминают отчасти смутное время в тогдашней Европе, когда империя Каролингов трещала по всем швам и король Альфред воевал с датчанами на юге Англии. Богатства царства разбазаривались. На какое-то время можно было восстановить власть на побережье Красного моря и даже распространить ее на острова Дахлак и отдаленный порт Зейлу в Аденском заливе. Но все это напоминало отблески догорающей свечи. Царство, лишенное в конце концов выхода к морю, приходило в упадок, страдала культура, страна постоянно ослаблялась с севера, подвергаясь набегам кочевников бейя (до сих пор живущих в Эритрее). И самое главное, что народ агау, исконно проживающий на западе и юге территории, восставал против аксумского владычества.

В конце X столетия н. э. грозная правительница Агау по имени Гудит (или Юдифь) привела тысячелетнюю историю Аксумского царства к концу. Она свергла его последнего царя, убила царских наследников (заключенных в Дэбрэ-Дамо) и попыталась искоренить христианскую религию. В абиссинском фольклоре эта полулегендарная фигура запомнилась как величайшая разрушительница церквей, сравнимая только с Ахмадом Великим, жившим шестью столетиями позже.

Этот резкий разрыв с христианской традицией был лишь эпизодическим моментом. Более существенный вклад в историю Гудит внесла тем, что оставила Аксум и перенесла власть значительно южнее – в Агау. На далекую перспективу этот шаг мог казаться необходимым в процессе интеграции Абиссинии, так как местный народ Агау, до этого подчиненный семитской или семитизированной аристократии, теперь возвысился и различия в происхождении или классовой принадлежности между правителями и подчиненными начали исчезать.

Монархи Агау, последовавшие за Гудит, обосновали свои резиденции в Рохе, Ласте, позже названной Лалибэлой, в честь наиболее знаменитых царей этой династии. Там они правили около 300 лет. Их династия известна под именем Загве (хотя правильней было бы ограничить применение этого имени к последним членам семьи после 1137 года). Они контролировали площадь более обширную, чем Аксумское царство, в основном испещренную горами и пересеченную лишь небольшим количеством труднопроходимых дорог. Она, по всей вероятности, охватывала нагорье современной Эритреи и земли Тыграй, расширясь в южном направлении до Ваага, Ласты и Дамот (провинция Валло), а также на запад до озера Тана (Бегхемдир).

Загве с усердием вновь обратились в христианскую религию и предприняли соответствующие попытки для поддержания необходимой связи с Александрийским патриархатом. Столь великими, однако, были трудности путешествия, как и со времен арабских завоеваний, что Абиссиния на продолжительный период времени лишилась Абуны. Более того, исламских правителей Египта необходимо было подкупить дорогими подарками для участия последних в переговорах о новой Абуне, так как последние с подозрением и завистью относились к связям патриарха с отдаленным христианским царством за пределами южных границ Египта. Однако вера египтян в то, что цари Абиссинии могут повернуть потоки Голубого Нила – жизненно важного для их собственной страны, – помогала позитивному развитию взаимоотношений. (Угрозы повернуть Нил были вновь использованы более поздними царями Абиссинии – факт известный итальянскому поэту Ариосто, который ссылается на него в 33-й песне Неистового Роланда.)