посматривает очень недовольно. Тот коротко отвечает, наверно объясняя, что свои личные дела пока откладываются до доставки задержанного куда следует.

Я сижу с обычными наручниками на руках, никак не высказывая своего отношения к происходящему. Потом молодой закидывает руку между передними сидениями подальше и ловко цепляет мой рюкзак с переднего сидения.

— Решил все же, значит, провести инвентаризацию имущества подозрительного гражданина. Чтобы потом время не терять.

Больше тянуть смысла нет, мне пока полицейские ничего особо плохого не сделали, а теперь молодого парня ждет превращение в полного дебила, когда он опрометчиво схватит один из Палантиров.

А он его точно схватит, они хорошо чувствуются на ощупь внутри рюкзака.

Мы уже выехали из Они и теперь спускаемся по дороге в Амбролаури, везут меня в отдел полиции или сразу в местную контрразведку, что скорее всего. Тогда уже наверно в Кутаиси мы едем, вряд ли в небольших городках есть что-то похожее.

Впрочем, меня еще могут передать местным пограничникам в том же Амбролаури.

Этот кусок дороги ничем не хуже любого другого для решения моего назревшего вопроса.

Все, что мне нужно, я уже понял. Здесь совсем не российская империя, русских тут сейчас заметно и конкретно так недолюбливают. Я чувствую, что только мое полное послушание командам полицейских не дает им возможности сразу протянуть мне той же дубинкой вдоль спины.

Еще мой приличный и очень миролюбивый вид этому тоже способствует, но пора уже скинуть маску законопослушного гражданина с моего лица. И показать свои здоровенные клыки оборотня-вервольфа, дерзкого нарушителя любых законов и положений.

Поэтому я прикладываюсь обоими руками в браслетах к голове молодого полицейского с добавлением маны, он здорово бьется головой о стекло задней двери и сползает под сидение.

Я его запихивают туда сам, направляя своими руками, но больше занимаюсь его кобурой, которая как раз с моей стороны расположена на его поясе. Расстегиваю ее и вытаскиваю за рукоять большой солидный пистолет, наверно, что какую-нибудь Беретту.

Водитель отвлекся в этот момент на дорогу и не сразу понял, что случилось коварное нападение на властные структуры при исполнении ими своих служебных обязанностей.

Впрочем это неважно, даже если бы он все сразу понял, тогда у него оставался бы только единственный шанс мне помешать — пустить машину с обрыва, чтобы предотвратить захват экипажа патрульной машины.

Ценой собственной и своего напарника гибели, так что это явно не тот вариант, на который соблазнится водитель мужественной внешности. У него кобура тоже с моей стороны, так что вытащить оружие так же сложно при моем ожидаемом сопротивлении такому делу.

Черт, опять такой же экипаж и тоже самое насилие над представителями власти меня неотвратимо ждет. Все повторяется в этих мирах, ничего не меняется в жизни для слишком приметного бродяги опять же безо всяких документов в кармане.

Тогда я смахивал на бомжа своей одеждой, шевелюрой и бородой, теперь еще больше выделяюсь здесь славянским лицом и полным отсутствием документов.

А когда водитель попробовал развернуться и вмешаться в происходящее, дуло пистолета уже смотрит ему в голову, а я снимаю оружие с предохранителя. Затвор передернуть в наручниках не смогу, но этого и не требуется для солидности.

Мужик послушно снимает только что опущенную вниз руку с кобуры и выполняет мою команду: — Стоп!

Да, первым делом нужно остановиться, несущаяся вдоль обрывистых берегов Риони машина без внимательно управления меня немного нервирует.

Мы паркуемся на краю дороги и я сразу протягиваю руки с пистолетом к водителю, вжимая ствол ему ему под ребра.

Потом киваю на наручники, водитель пытается тянуть время, медленно шаря по карманам форменной куртки, чтобы найти ключ. Приходится поднять пистолет и приставить ему к глазу, конкретно так намекая, что следует поторопиться изо всех сил.

Пока его мозгами не забрызгало все боковое стекло.

Он наверно на своего напарника рассчитывает, не понимает до сих пор, как я со скованными руками смог его так сильно приложить о дверь. Да, вообще-то это сильно неудобно делать, притом еще сидя боком в узости заднего сидения, но наличие у меня маны легко решает вопрос с перевыполнением плана по силе удара. Парень еще минут десять точно в отрубе пробудет, как я ощущаю его сознание.

Поэтому приходится водителю все же найти ключ от браслетов и снять их с меня.

Мимо проезжает пара машин, но водители не останавливаются, чтобы спросить, не нужна ли помощь. Их этого следует, что полицейские точно не местные мужики и приехали из Амбролаури как минимум.

Или просто патрулировали местность где-то недалеко и поэтому оказались здесь первыми по сигналу, что в Они появился чужой и подозрительный товарищ.

Ничего, теперь еще окажутся первыми жертвами непонятного такого мужчины со сверхспособностями.

Я сильно перегибаюсь и цепляю один из браслетов на левую руку водителя, фиксирую вторую половину на руле. Потом вытаскиваю уже у него похожий пистолет из кобуры и перерезаю кожаный ремешок вытащенным из кармана маленьким плоским ножиком.

— Назад! Давай назад! Цурюк! Бэк! Бэк! — я показываю рукой, чтобы водитель развернул машину и ехал обратно в Они.

Заодно отдаю приказы насчет на всех мне известных языках. Сатумский корли и черноземельское наречие понятное дело, что не использую. Как и язык королевства Коляндия.

Ему приходится это сделать, развернувшись в три приема в узком месте горной дороги. Пока я убираю себе за спину рюкзак, кладу на заднее сидение пистолеты и вытаскиваю из кармашка на ремне молодого полицейского такие же точно наручники. После чего без труда заворачиваю ему руки за спину и цепляю их.

Ну вот, все неплохо зафиксированы, уже не смогут мне активно сопротивляться или попробовать убежать, теперь можно подумать немного в спокойной обстановке.

Что мне вообще делать дальше? В сложившейся теплой компании?

Ехать дальше в Кутаиси и Ткибули точно нет смысла, как мне настойчиво кажется. Расспросить своих пленников про текущую обстановку в стране я тоже не могу, у нас с нами конкретный режим молчания и непонимания друг друга.

Задаю взрослому мужику несколько вопросов на русском, но он только непонимающе трясет головой. Это значит, что он в школе русский не учил. Еще значит, что российская империя здесь не самая главная уже лет тридцать точно.

Поэтому мне или сразу придется вернуться в Храм, или прокатиться в сторону Южной Осетии, чтобы разобраться там с ситуацией на месте. Если здесь русским первым делом без слов одевают наручники и никто вообще ни одного слова не понимает на нашем великом языке Пушкина, Онегина и Татьяны, тогда