— Неизвестно Кристина, ничего неизвестно. Как Полина?

— Убивается, конечно. Я после работы заходила к ним — удручающая обстановка. Как смогла, попыталась утешить ее, но разве при таком горе утешишь?

— Похороны когда?

— Послезавтра. Директор базы поможет с деньгами и предоставит машину. Ты пойдешь со мной?

— Послезавтра? — призадумался Журавлев. — Пойду. С утра отпрошусь у руководства.

Утром Журавлев был у «тяжей». Встретил его тот же Макаров.

— Сеня, какие-нибудь наметки по делу появились? — спросил он у опера.

— Ничего пока нет, — разочарованно помотал головой сыщик. — Вчера откатали «пальчики» десятерым, в том числе и у руководства — ни одни не совпадают со следами пальцев на сейфах.

— Значит, можно полагать, что пальчики на сейфе оставил преступник, — допустил Журавлев и поинтересовался: — А в целлофановом пакете?

— Там размазанные следы. Все обнаруженные пальчики мы отдали в ИЦ (информационный центр, где накапливаются дактилоскопические карты всех подучетных элементов), результатов пока нет.

— Сеня, а сколько грузчиков работают на складе?

— Двадцать три.

— Надо бы их всех проверить по пальцам.

— Мы этим как раз и занимаемся. Завтра с утра всех вызвали, чтобы снять дактилоскопию.

— Спасибо, Семен, работайте, — поблагодарил Журавлев сыщика и, прежде чем расстаться, отметил: — Вы не уповайте лишь на эти «пальчики», которые, может быть, оставлены вовсе и не преступниками.

— Мы особо и не надеемся на них, — ответил оперативник. — Сразу работаем по нескольким версиям, озадачили свою агентуру, привлекли участковых, подключили общественность. Если это совершили местные отморозки, информация должна где-то проскользнуть.

На похоронах Большаковой народу было много, пришли бывшие коллеги, соратники по партийной работе, подруги. Четырехкомнатная квартира была переполнена до отказа. Постояв возле гроба, Журавлев шепотом спросил жену:

— Покажи мне, где племянник Василий.

Кристина, поискав глазами, кивком головы указала на мужчину, отрешенно стоящего у изголовья гроба.

— Ни разу не видел раньше, — шепнул он жене.

— Я же говорю, что он бывал у тети редко.

— Хотел бы перекинуться с ним словечком. Кристина, ты не сможешь ему шепнуть, чтобы он вышел в коридор? Я бы его подождал там.

Жена кивнула и стала пробираться сквозь столпившихся людей в сторону Серегина. Когда Кристина подошла к нему и шепнула на ухо, тот бросил резкий взгляд на Журавлева, немного постоял в задумчивости, а затем потянулся к выходу. Увидев это, оперативник тоже направился к двери.

В коридоре Журавлев протянул руку Серегину и представился:

— Будем знакомы. Меня зовут Константин, я из уголовного розыска.

Мужчина настороженно подал руку.

— Василий. Фамилия Серегин.

— Если не ошибаюсь, вы являетесь племянником убитой? — спросил его сыщик.

— Да, племянник. Она младшая сестра моей мамы.

— В тот день вы общались со своей тетей?

— Меня же уже допросили, я там все изложил, — с недовольством ответил Серегин. — У нас такое горе, а вы тут учиняете допрос.

— Это никоим образом не допрос, — ответил оперативник. — Я просто хочу уточнить кое-какие моменты.

— Давайте поговорим после похорон, я сейчас не в состоянии сосредоточиться, — отказался от дальнейшего разговора мужчина. — Мне надо побыть возле тети, проводить ее в последний путь, ведь она всегда была добра ко мне.

— Хорошо, идите, — кивнул сыщик. — Побеседуем попозже.

4

На следующий день Журавлев по обыкновению зашел к «тяжам», где уже другой сыщик, Геннадий Ковалев, сообщил, что они дактилоскопировали всех рабочих, кроме одного и, что его зовут Слепневым Борисом, проживающим по улице Дзержинского.

— Он не выходит на работу уже несколько дней, — объяснил опер. — Мы съездили к нему домой, жена говорит, что двадцать четвертого января он в семь тридцать поехал на работу и больше не возвращался. Она уже подала заявление о розыске мужа. Материалы должны быть уже у вас.

— Вот это поворот! — удивленно вскрикнул Журавлев. — А он судимый?!

— Нет, мы пробили его на судимость, там все чисто. Надеялись в информационном центре взять его дактилоскопическую карту, но тщетно, он не попадал в поле зрения милиции.

— Так он же первый подозреваемый в деле! — нетерпеливо воскликнул оперативник. — Что говорит жена насчет того, где был муж в ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое?

— С ней еще толком не разговаривали, сегодня вызвали на допрос.

— Во сколько она должна подойти?

— В десять.

Журавлев глянул на часы — была половина девятого. Прежде чем выйти из кабинета, он предупредил оперативника:

— В десять буду, послушаю, что она говорит.

Прежде чем выйти к начальнику угрозыска на утреннюю планерку, Журавлев распорядился, обращаясь к своему заместителю:

— Клара Тимофеевна, к нам должен поступить материал по факту пропажи Слепнева. Узнайте в секретариате, поступил ли он.

Когда Журавлев вернулся в кабинет, Силина протянула ему лист бумаги:

— Тут и материала-то как такового нет — заявление на одном листе.

Журавлев взял бумагу и стал читать:

Начальнику Управления милиции

от гр-ки Слепневой Мариетты Кирилловны,

проживающей в городе Якутске

по улице Дзержинского.

Заявление

Прошу принять меры к розыску моего мужа Слепнева Б.Н., который 24 января 1992 года ушел из дома и до сих пор не вернулся. Раньше никогда без предупреждения не уходил, не злоупотребляет спиртными. Где он может находиться, я не могу сказать.

Слепнева М.К.

27 января 1992 года.

Дав указание Силиной, чтобы та завела разыскное дело по факту исчезновения гражданина Слепнева, Журавлев направился к «тяжам».

В кабинете находились несколько оперативников, которые, изредка позевывая, лениво перебирали свои бумаги перед грядущим днем. Он стал разговаривать с Макаровым:

— Сеня, материал в отношении Слепнева поступил к нам, я уже дал указание, чтобы завели разыскное дело. Очень интересно все-таки пропал человек. Есть веские основания полагать, что он каким-то боком причастен к преступлению или что-то знает. Только почему скрылся раньше времени, ведь его же никто пока не подозревал? На его месте я бы сначала присмотрелся, вдруг милиция не заподозрит меня — ходил бы на работу, все вынюхивал, пока не почувствовал опасность быть разоблаченным. Побег — это самая крайняя мера, ведь надолго не скроешься, все равно поймают — это дело времени.

— Может быть с деньгами и слинял, — предположил Макаров. — На шестьсот с лишним тысяч полгода можно жить припеваючи, а если экономить, вполне допустимо растянуть эти деньги на целых полтора-два года. Кстати, тут есть над чем подумать: в ночь на двадцать третье он на своей машине «Москвич» приехал на базу, чтобы разгружать фуру. Вместе с ним приехал Серегин…

— Фьють, Серегин?! — удивленно свистнул Журавлев. — А почему сразу не сказал?! Это же меняет дело в корне!

— Сначала не придали этому значения, а теперь, когда пропал Слепнев, это навевает на мысли о возможной причастности обоих