высокие кабинеты главных российских заказчиков. Подписанию крупных ЕРС-контрактов с такими гигантами отечественной экономики, как «Газпром» и «Лукойл», способствовали родственные связи Фёдора Михайловича с истеблишментом.

Несмотря на прочное кресло, Решетнов не давал себе слабины и крепко держал вожжи, не позволяя лошадкам судьбы нести телегу, туда, куда им заблагорассудится. В первую очередь, он делал ставку на кадровый состав организации, разумно полагая что именно управленцы ответственны за основные показатели работы: прибыль, имидж, конкурентоспособность, производительность, ликвидность активов и удовлетворённость сотрудников.

Причём удовлетворённость работников в указанном списке стояла далеко не на последнем месте. Государственные мужи хорошо учли ошибки советской власти, стоившие ей развала коммунистической империи в конце двадцатого века. Крах союза начинался не в партийных кабинетах райкомов, а произрастал на рабочих местах тружеников сотен и сотен предприятий, формирующих в итоге экономическую модель социалистического общества.

Недовольство за столами и кульманами инженерно-технического состава перекочёвывало на кухни и спальни ещё неприватизированных квартир и методично вскармливало монстра, гневное имя которому «Совок» даст народное ополчение, неорганизованное и не имеющее чётко поставленной цели, но зато жутко озлобленное на высших бонз советов и готовое умереть ради более счастливого будущего потомков.

Взяв Годинского на заметку, Решетнов начал пристально наблюдать за действиями и разговорами нового руководителя управления капитальных вложений и уже по итогам первого квартала обнаружил рост показателей исполнения плана. Дополнительно переговорив со Штейном, он убедился в самоотверженной работе, казалось, неутомляемого менеджера, готового круглосуточно заниматься насущными организационными и производственными проблемами.

Наконец, пришло время им познакомиться лично. Годинского пригласили в центральный офис «Атланта», расположенный в сердце деловых кругов златоглавой; там, где акционеры холдинга проводили ключевые совещания с заказчиками и подписывали контракты по итогам выигранных тендеров.

Решетнов протянул руку Годинскому приглашая его, располагаться на кожаных диванах возле панорамного окна, открывающего удивительный обзор на прекрасные новостройки Москвы, соединённые широкими автотрассами с удобными зигзагообразными развязками.

— Чай, кофе?

— Спасибо. Если можно, просто стакан воды.

— Предлагаю нам побеседовать за партией в шахматы. Как вы на это смотрите, Владимир Алексеевич?

— Положительно, шахматная доска напоминает рынок подрядчиков, где основные конкуренты определяют, кому же достанется самый лакомый кусок пирога.

— В точку, — одобрительно кивнул Фёдор Михайлович.

И уже через минуту их разделяло 64 кубика черно-белой территории, на которой расположились 32 фигуры противоборствующих сторон, готовые уничтожить армии друг друга и пленить вражеского короля.

— Наслышан о вашей работоспособности, Владимир Алексеевич.

— Надеюсь у вас нет повода упрекнуть меня в том, что я зря ем свой хлеб, Фёдор Михайлович.

— Нет, ну что вы. Премирование по итогам года должно было убедить вас в обратном. Мы ценим людей, готовых тратить ради компании драгоценные часики жизни. Скоро предстоят квартальные бонусы, и я смею надеяться, что вы также останетесь довольны нашей благодарностью.

— Спасибо за доверие, Фёдор Михайлович.

— Не стоит, вы заслужили. Труд должен оцениваться по достоинству, если мы хотим двигаться вперёд, оставаясь командой, действующей быстро и слаженно на поле боя.

Решетнов обвёл рукой белые фигурки на шахматной доске.

— В этой партии я на вашей стороне, Фёдор Михайлович, — дружелюбно улыбнулся Годинский, взял в руки чёрную пешку и передвинул вперёд. — Каждый департамент преследует собственные цели, также, как и каждый сотрудник заботится прежде всего о собственной выгоде. Но в итоге, все мы вместе играем в одну игру, что и формирует в нас единство общей цели и стремление к результату, который благотворно скажется на каждом работнике холдинга.

Решетном одобрительно кивнул, выводя на атакующую позицию фигурку коня.

— Мне нравится, что вы умеете точно сформулировать цели и делаете это безукоризненно в любой момент времени. Ваши прогнозы всегда совпадают с реальной картиной. И некоторые даже думают, что человеку не под силу быть таким провидцем.

Годинский молчал, оценивая положение чёрных фигур на шахматном поле, после чего сделал рокировку, уводя короля из-под нависшей угрозы со стороны всадника на белом коне.

— И Нострадамус носил одежды и ел хлеб насущный. Люди многое говорят, порой из зависти, порой из-за нелепых слухов. А как вы считаете, Фёдор Михайлович?

— Человеку свойственно ошибаться, гласит древнейшая истина.

— Так сказал Сенека, подразумевая прощение, заслуженное сыном Божьим, предвосхищая мораль христианской цивилизации. Однако бизнес не прощает ошибок, и здесь не церковь святых великомучеников, чтобы позволить себе просчитаться в стоимости контракта. Ибо капитализм не терпит убытков и организаций, допускающих просчёты в оценке рисков реализуемых проектов.

Решетнов был готов к оборонительным действиям чёрных и выдвинул на подмогу коня офицера, усиливая атакующие действия белой армии:

— Вы забываете о людях, Владимир Алексеевич. Люди имеют личную жизнь, и чаще всего на чаше весов интересы семьи перевешивают интересы компании. Возьмём, к примеру, вас. Ни жены, ни детей. Вы можете позволить себе посвящать всё свободное время заботам холдинга. Идеальный работник. А как быть вашим подчинённым, у которых супруги балансируют на канате между зарабатываемой второй половинкой деньгами и сущностью самого понятия семейной жизни, требующей внимания, времени и любви, на которые у сотрудников «Атланта» просто не остаётся сил?

— Пока компания приносит прибыль, её сотрудники получают достойную зарплату, и их семьи сыты и довольны. Если же сотрудники начинают больше беспокоится о домашнем уюте, забывая о том, что обеспечивает этот самый уют, то на рынке услуг компанию замещают более голодные до прибыли конкуренты, чьи сотрудники готовы пожертвовать частью свободного времени ради рентабельности и маржинальности годовых показателей. Это база экономической теории Адама Смита.

Решетнов уверенно сделал ход, забирая у Годинского конём пешку, положил её в импровизированный деревянный склеп, идущий в наборе к шахматам, загадочно посмотрел на подчинённого и спросил:

— А что же в итоге движет вами, Владимир Алексеевич, если дома вас не ожидает любящая жена и озорные детишки? Большой капитал? Высокая должность? Признание коллег или что? Никак не могу взять в толк, в чём заключается ваша мотивация?

— Я привык побеждать, Фёдор Михайлович. В любом деле, каким бы сложным оно не было. Основным стереотипом общества является продолжение жизни. Словно маяк в бушующем море перед человеком сверкает стакан с водой, который ему с благодарностью подносят дети и внуки на смертном одре. И он так концентрируется на данной идее, что не замечает всего остального многообразия жизни, уподобляясь животному и сведя на нет разумную составляющую рода человеческого. Ни хлебом единым сыт человек. Шах, Фёдор Михайлович.

Годинский выдвинул ферзя с другого фланга, не обращая внимания на потерянную пешку. Решетнов, прозевавший в порыве атаки неожиданный маневр чёрных, вынужден был отводить офицера назад с занимаемой позиции.

— Туманно, Владимир Алексеевич. Запиши ваши объяснения в художественной форме эдаким рассказом, да издай книжкой