Тут же наперерез лису, разинув пасть с острыми клыками и раздув капюшон, бросилась сторожевая кобра призрака, но, напоровшись на клинок лиса, развеялась безобидным туманом. Та же участь постигла и двух ее товарок. Секунда, и один из ножей из горного хрусталя после краткого полета вонзился в эфирное тело духа. Призрак пытался его перехватить, но туманное щупальце не смогло прикоснуться к заговоренному оружию.

На этом игры кончились. Неведомая сила отшвырнула моего лиса и впечатала в крону дерева. Алинро пролетел ее насквозь, ломая мелкие и средние сучья и ударяясь о крупные. Тяжело упав на землю, лис едва слышно застонал. Я попыталась метнуться к нему, зашипев от боли в сломанной руке, но передо мной непреодолимой преградой выросла навь.

— Не глупи, Невилика!

— Пропусти меня!

— И что ты сделаешь? — раздраженно махнула хвостом серая псина. — Ты сейчас ничем ему не поможешь, только отвлечешь! Не вмешивайся!

Попытка пробиться силой ничего не дала. Таль лишь откинула меня в сторону большой лапой, беззлобно проворчав:

— Ох уж эти молоденькие глупышки… раньше надо было кидаться на шею своему герою!

Прерывая наш занимательный диалог, со стороны духа-убийцы раздался зловещий хохот, и мы с навью дружно заинтересовались тем, что же так развеселило нашего врага. Как оказалось, призрак решил театрально посмеяться перед решающей атакой. Результативной атакой…

Сучья и ветки, которые осыпались на траву, засветились мертвенным зеленым светом, неслышно поднялись в воздух и ринулись в сторону только-только пришедшего в себя лиса. Все отразить было просто нереально. Он вертелся волчком, отбрасывая зачарованные стрелы, но их было слишком много, и те, что не перерубались хрустальным кинжалом, а просто откидывались, разворачивались и снова атаковали.

Итог был предсказуем. Спустя десяток секунд в грудь Алина вонзилась первая зачарованная стрела. Нар-Харз пошатнулся, злобно оскалился, но расплатился за замешательство еще несколькими ранами. Они засветились снежно-белым светом, напитываясь силой северного демона, и стоило привидению повести ладонью — выскользнули из тела Алина. Куски дерева осыпались на землю, а энергетические сферы поплыли к духу.

Водяной, что же теперь делать?! Как помочь?!

В следующий миг я поняла, что о помощи думать рано, — надо поразмышлять о своей участи.

Наш противник неистово взвыл и развернулся ко мне:

— А теперь моя мавочка… Скучала, дорогая?

— Безумно… Все ждала, когда же ты, прелестник, мне внимание уделишь.

В этот момент я поняла, что злюсь. Искренне, сильно, так, что душу затапливает ярость, вытравливая все остальные эмоции. Мне всегда казалось, что я не умею ненавидеть. Ведь я не смогла испытать этого даже после всего, что я вытерпела от родственников, от братьев Нар-Харза, да и просто от студентов-сокурсников, которые не преминули поиздеваться над новенькой, намного отстававшей по знаниям от основного потока.

А сейчас, глядя на поляну, по которой стелился туман, некогда бывший Ильсором, а на траве валяется тело великого и страшного умертвия, я ни капли не боялась ту тварь, что умудрилась с ними справиться! Я видела, как лежит на земле мужчина, которому я так и не успела ответить взаимностью… Водяной, да я даже не успела определиться, хочу я видеть в своей жизни Алина или нет! Да чтобы у меня, у княжны-мавки, кто-то посмел увести мужика, даже на встречу с Последней Странницей?! Не бывать тому!

— Да я сама тебя сейчас по эфирным запчастям разберу, — коротко рыкнула я, медленно поднимаясь и придерживая больную руку. Кстати, судя по тому, что она все же слегка шевелилась, перелома не было. Просто сильный ушиб и, возможно, трещина в кости. А значит, все не так страшно.

— Си-и-ила… море силы! — завел старую пластинку настойчивый гаденыш и неторопливо поплыл ко мне, шевеля призрачными щупальцами и всячески демонстрируя свои плохие намерения. Видимо, чтобы никто не сомневался в том, что он не конфетами меня одарить летит, призрак начал перечислять, что конкретно он собрался сделать. — Я окутаю тебя, проникну в самую суть, заберу все то, что отдал Водяной такой глупой девчонке. И найду более достойное применение…

Я покосилась на Черного Принца, рассчитывая, что он поймет, что дальше отвлекать привидение невозможно по чисто техническим причинам. Мне резко захотелось швырнуть куда подальше поднятое за Алином знамя «переключи огонь на себя и выиграй время для ректора» и стратегически отступить.

Но, увы и ах, Эдан Хрон на меня не смотрел, а по-прежнему что-то ворожил со своими черными нитями, на которых появлялось все больше и больше звездочек, но вот никакой пользы от этого пока не наблюдалось.

Оставалось только одно. Утопить мерзавца в том, что он так хочет. Я закрыла глаза и, поежившись, начала делать то, что строго запрещалось всегда и везде. Я снимала барьеры с моей силы, позволяла ей просачиваться в мир и отдавала ей всю свою ненависть к тому, кто парил сейчас совсем рядом. Смять, раздавить, снести!

Под закрытыми веками начали сверкать искры, и я ощущала, как энергия разливается вокруг, закручивается жгутами… жжет, испепеляет моего врага.

Что-то подсказывало, что я сама после этого умру, но мне вполне может и повезти. Как минимум — помру я от истощения и в тепле, а не от того, что меня сожрут и не подавятся!

Сила и правда для призраков как вода. Если учесть, сколько времени я запирала свою суть, свою силу, расходуя только крохи, я действительно была сейчас морем.

Открыла глаза и, глядя на застывшего, как пчела в янтаре, призрака, лишь рассмеялась. А потом… черная паутина со звездами налилась светом, который словно впитала из пространства, напоенного моей силой, а потом взметнулась в воздух и опутала злодея. Теперь он напоминал муху в паутине, к которой неторопливо приближался паук-ректор, и, судя по его нехорошей улыбочке, сейчас что-то будет.

Надо признать, я рассчитывала на то, что вражину поганого, который извел лучшую команду бойцов, ректор сейчас станет медленно пытать за все хорошее. Ну и заодно, согласно традициям жанра, наш умный друг со склонностью к серийным убийствам порадует общественность своими злодейскими планами.

Но, как выяснилось, Эдан Хрон не был приверженцем традиционных ходов! Он вообще не был настроен разговаривать. Черная паутина все туже пеленала духа, звезды сверкали невыносимо ярко, так, что было больно смотреть, и, не выдержав, я опустила взгляд. Когда сделала над собой усилие и вновь посмотрела, то успела заметить лишь туманный шар, который сжимался все больше и больше, метался в объятиях агатовых нитей, льнул к земле, пытался выбраться. Ректор непреклонным монументом стоял в нескольких метрах от агонизирующего призрака и с каменным лицом стягивал сеть. Миг, яркая, словно взрыв звезды, вспышка! И я с болезненным шипением зажмурилась. По глазам словно раскаленным кинжалом полоснули! Как же больно…

Настала тишина. Такая, что даже ветра не было слышно. Гробовая. И в ней почти набатом прозвучал голос ректора: