лопнула от давления, но выдержала, позволив ему отклонить монстра в сторону. Выпустив револьвер, Степан когтями вцепился в спину противника, толкнув его вдоль подставленного лезвия правой руки головой в сливной бачок. Проскочив мимо упавшего истукана, он попытался схватить упавший на пол пистолет, но вторая тварь неожиданным движением сбоку ударила по рукоятке оружия, заодно, как мотыгой, оторвав Пятерне половину ладони.

Закрутившийся револьвер, как пропеллер, сорвавшийся с креплений, улетел куда-то в сторону. Хлеща кровью и матерясь скорее от неожиданности, чем от боли, талант кувырками и прыжками ушёл от размашистых атак, выскочив в пролом торгового зала. Пятерня врезался в стеллаж с книгами и схватился за него, чтобы устоять на ногах. Голень была уже мокрой, и он сомневался, что это пот. Порванная кисть тоже разбрызгивала кровь повсюду, а необходимость крутить кульбиты не позволяла сосредоточиться на регенерации. Пятерня знал немало живучих талантов – что уж говорить, если даже обычный человек на адреналине мог вытворять такое, отчего у бывалых врачей и военных волосы вставали дыбом. Таланты возводили возможности невозможного в абсолют. И эта вера в собственную неуязвимость убивала их пачками. Они истекали кровью, калечили себя трансформацией, пытались обогнать пулю в голову из крупнокалиберной винтовки, играли в браваду под сотней стволов, бросали вызов более опытным противникам на основании голого физического превосходства, без опыта и понимания чужих слабостей. Схватившись за стеллаж, Пятерня протянул руку к штанам. Модель, которую он носил, была армейской, со специальными шнурами, вшитыми на нескольких уровнях, для использования в качестве временного жгута. Затянув и зафиксировав повязку выше бедра, он сжал руку в кулак, остановив кровь и начав трансформацию. Живот забурчал, в глотке пересохло, организм чётко давал понять, что расходы биомассы на эту битву начинают выходить за рамки запасённого. Четыре с половиной тысячи калорий последнего ужина перед патрулем уже растрачены.

Новая форма рук Пятерни представляла собой тяжёлые гипертрофированные конечности толщиной с ногу быка, покрытые плотными глянцевыми пластинами и чешуёй. Ладони срослись в клешнеобразные структуры с зазубренными шипами, вся конструкция была очень похожа на передние лапы медведки, которые Степан и старался воссоздать, за исключением одной небольшой потайной структуры в левой руке.

Секунд, потерянных им на трансформацию, истуканам хватило, чтобы перегруппироваться. Безногий, прорвавшись в пролом, атаковал, в два взмаха разбив стеллажи, прикрывавшие Пятерню. Увенчанные когтями пальцы скользнули по подошве его берцев, разрезав каблук, словно тот был сделан из пластилина. Увернувшись, Степан толкнул следующий шкаф на противника, похоронив монстра под лавиной из книг и фанеры. Второй миньон ворвался в зал, на ходу подобрав одну из полок стеллажа, которую он тут же обрушил на таланта. Все двести с лишним килограмм веса Пятерни словно сдуло. Доска от удара разлетелась в щепки, но импакт сообщила точно по расписанию. Тело Степана, пролетев добрых четыре метра, врезалось в сувенирный киоск и пробило его, завязнув в сплетении изогнутых перекладин и стоек с открытками. Пятерня, зарычав, поднялся, глядя прямо на бегущего на него прихрамывающего здоровяка. Ему приходилось играть от обороны, и первый обмен ударами вышел не в его пользу. Длинный, размашистый удар когтями достал его в плечо, отбросил в сторону, точно куклу, и вырвал из правой руки пару пластин, оставив глубокую кровоточащую рану.

Сосредоточившись, Пятерня подловил момент, когда противник опустил левую лапу пониже, а затем атаковал. Из его левой руки выдвинулось длинное узкое, расширяющееся к основанию, костяное лезвие, почти полуметровое и покрытое множество шипов и крючьев. В одной длинной атаке он достал лапу противника, пробив её насквозь, и врезавшись в грудь противника, проткнул его ногу.

Теперь длина конечностей истукана сыграла против него. Когти правой руки с неприятным звуком ножниц сомкнулись на воздухе за спиной Пятерни, но он был в слепой зоне. Монстр не мог изогнуть правую конечность и был временно блокирован на всю левую сторону. Степан же выпустил лезвие, и оно с легкостью обломилось у основания, застряв в теле противника.

Дырка в правой ноге не позволяла ему достаточно шустро отступить, а вот Степан уже был не ограничен в своих действиях. Отклонив корпус назад, он апперкотом с правой руки ударил истукана в голову. Широкая амплитуда и мощь изменённых мышц сделали удар стремительным неотвратимым и мощным. Острые гребни прорезали комбинезон, скользнув по груди монстра, пройдя до ребер, а в следующий момент кулак Пятерни встретился с мордой миньона. Тварь пошатнулась, отклонившись назад, и талант снова атаковал размашистым ударом. Понимая, что может не достать голову твари, Степан изменил направление удара. Его кулак, размером с трёхлитровую банку, врезался под рёбра амбала с правой стороны. Звук был словно от удара тараном по бочке с песком, ладонь Пятерни углубилась в тело истукана до костяшки большого пальца. Не теряя скорости, уловив краем глаза ползающего рядом напарника монстра, Степан, сделав полшага назад, свингом с правой снова пробил в тело противника.

Преобразованный организм, буквально созданный, чтобы бомбардировать всё на своем пути ударами рук, страшная вещь. Каждый удар Пятерни на пике, с высокой амплитудой, мог набрать огромную пробивную силу и скорость. Оставалось лишь попасть, но истукану было не уклониться. Его левая рука была прибита к левой ноге; правая, набрав размах, прошла над шлемом Степана, слишком длинная, чтобы задеть его чем-то кроме предплечья на такой дистанции.

Свинг вышел по-настоящему пушечный, точно ядром для сноса зданий, врезавшись в противника. В этот раз по левой стороне тела, в районе почки. Пятерня ощутил сопротивление тканей, уплотнившегося, ставшего похожим на камень, тела. Какое-то мгновение ему казалось, что он не пробьёт напрягшиеся мышцы и ткани. Затем масса под его кулаком стала мягкой, вязкой, словно болото; и его кисть погрузилась почти по запястье. Рывок, и уходя ещё ниже, он нанёс третий удар. Скорость набралась такая, что воздух стал ощущаться плотным, как кисель.

Широкий размашистый свинг врезался в тазовые кости и основание бедренной, как гидравлический таран. В этот раз сопротивления уже не было, вышедший на пик возможностей Пятерня сейчас мог бы ударами рук проминать гомогенную танковую броню. Даже сверхъестественно прочные кости истукана не выдержали. Бедренная кость, и без того повреждённая выстрелом из револьвера, разбилась вдребезги. Тазобедренная раскололась, лопнув по швам. Позвоночник твари оказался лишён опоры, и монстр начал падать вперёд.

Отступив ещё на шаг назад, с полусогнутых ног Пятерня пробил ещё один апперкот, в прыжке вверх встретив голову монстра своим кулаком. Голову истукана снесло, как выстрелом из танкового ствола, разогнанные зазубрины и шипы разрубили нижнюю челюсть, короткую шею и часть шейных позвонков.

Это был красивый, чёткий,