— Что это с вами, товарищ профессор? — в ужасе спросил Артем.

Вместо ответа Гаплевский оглушительно чихнул, и из его носа и ушей хлынула кровь. А вставная челюсть пулей вылетела у него изо рта и резво заскользила по столешнице, пока наконец не остановилась перед Артемом, страшно щелкнув напоследок зубами.

— Пришельцы! — прохрипел вдруг беззубым ртом Гаплевский. — Меня убили пришельцы!

Затем старик навзничь рухнул на загаженную хлебными крошками и пролитым компотом столешницу, и под его головой расплылась лужа из содержимого профессорского желудка, большую часть которого составляли недопереваренные макароны.

Артем в отчаянье обернулся, ища чьей-то помощи — хотя чем тут было помочь? На столе, за которым только что восседал «барон де Ре», сиротливо стоял тусклый жестяной поднос с грязными тарелками и стаканом, в котором остались недоеденными сухофрукты. А сам Петя Фокусник словно растворился в воздухе.

Главный герой в очередной раз сталкивается с возмутительным нарушением советской конституции, обнаруживает пропажу единственной дорогой ему вещи и бросается по следу похитителя.

Историю со странной кончиной профессора персонал больницы замял на удивление быстро и четко. Чувствовался немалый опыт в делах подобного рода. На все расспросы Артема дебелая баба-санитарка лишь огрызалась:

— Инфаркт у яво! Инфаркт микарда! Дохтуру виднее! А будешь лезть, куды не просють, — гляди, кабы самого кондрашка не хватила!

Но Казарин и так уже понял, что разговаривать с медперсоналом бесполезно. И все же даже слепоглухому было ясно, что чокнутый профессор мог умереть от чего угодно, только не от инфаркта. Но вот от чего именно? Почему старика так внезапно скрутило? Артем терялся в догадках. Особенно его пугал взгляд, которым следил за гибелью соседа Петя Фокусник. Не оставляло ощущение, что он очень много знает, но молчит.

С этими невеселыми мыслями Артем поужинал и лег спать, накрывшись с головой одеялом, чтобы Занюхин не сверлил глазами его затылок. Тяжелый взгляд подозреваемого Казарин физически чувствовал везде — и в столовой, и в палате, и ночью просыпался в холодном поту от гадкого ощущения, что на него смотрят. Однако больше ничем Занюхин себя по-прежнему не проявлял.

Перед сном опять вспомнилось пушкинское:

Артем проснулся рано утром с дурным настроением и гудящей головой: всю ночь ему снились кошмары, и толком выспаться не удалось. Стоило только прикрыть веки, как начинал мерещиться подкрадывающийся к кровати Занюхин… Впрочем, его самого в палате уже не было. Вышел куда-то. Были Брежнев, Шкуркин и новый жилец, дряхлый трясущийся старик — жалкая замена интеллигентнейшему, хоть и совершенно чокнутому профессору, мир его праху. Шкуркин, стоя у окна, привязывал нитку к целлофановому пакетику, в котором плескалась какая-то мутная жидкость.

— Ты чего творишь? — удивился Казарин.

Шкуркин загадочно улыбнулся, запрыгнул босыми ногами на подоконник и просунул руку с пакетиком в форточку, сквозь защищавшие окно прутья решетки. Хотя мужское отделение и находилось на втором этаже, руководство больницы считало такую предосторожность отнюдь не лишней.

Секс-диссидент принялся осторожно спускать пакет на нитке. Наконец за нее кто-то подергал снизу и Шкуркин смотал ее обратно. Пакетика на ее конце уже не было: его забрал кто-то на первом этаже. Там, как было известно Казарину, располагалось женское отделение.

— Товарищ протянул руку интернациональной помощи трудящимся женщинам братских палат, — промычал Брежнев. — Раскрепощенные женщины нашей больницы никому не уступят своих социалистических заболева… завоеваний!

— Да мне чё, жалко, что ли? — ухмыльнулся Шкуркин, спрыгнув с подоконника и удобно устраиваясь на койке. — У меня ж этого добра цистерны! Девать некуда! А бабам ребеночков хочется, даже шизнутым! Их тут закрыли без мужиков. Но нате-кось, выкусите! Скоро по всей больнице будут Михалычи бегать! Эх, пустили бы меня хоть разок в женское отделение — я бы там за пару часиков всех осчастливил! Даже самых страшненьких!

И секс-террорист мечтательно закатил глаза.

Казарин плюнул от отвращения и сел на кровати. Привычно пошарил рукой на тумбочке — пусть день начнется с чего-то хорошего, а не с проделок сумасшедшего извращенца. Но фотографии Насти там не было.

Артем сунулся сначала в один ящик, затем в другой — все было на месте. Немудрящий джентльменский набор пациента психушки: зубная щетка, порошок, мыло (даже бритвы психам не полагалось — их брил раз в неделю специально приглашенный парикмахер). Все — кроме фото.

— Народ, здесь фотография была… — растерянно проговорил Казарин.

— Порнография?! — моментально оживился Шкуркин, не прекращая возвратно-поступательные движения правой руки под одеялом.

— Да не порнография, а фотография! — раздраженно заорал Артем. — Признавайся, шкуркогонятель марсианский, ты спер?!

Казарин подскочил к тумбочке Шкуркина и вывернул содержимое ящиков на пол. Среди кучки убогого барахла, принадлежавшего психу, там обнаружилась пачка порнографических открыток, которые веером рассыпались по полу. Артем брезгливо поднял их и перетасовал, как колоду карт. Фотографии Насти среди них не было.

— Слышь, сынок, — проговорил с бывшей койки Гаплевского немощный старик, который поступил в палату взамен скончавшегося профессора. — Возле твоей тумбочки летось наш сосед все чего-то крутился. Ну тот, что в полотенце и с мочалкой на морде. Повертелся-повертелся и пошкандыбал, куды — не знаю…

«Прятать!» — сразу догадался Артем и, забыв даже сказать спасибо новому соседу, пулей вылетел из палаты.

«Что задумал этот урод? — лихорадочно соображал Казарин на ходу. — Зачем ему фотография Насти? Просто решил мне сделать козью рожу? Или… — Тут Артем похолодел. — Присмотрел себе новую жертву?! Вот уж хрен ему, а не Настя!»

В коридоре унылые психи мыли пол — младший персонал психушки этой работой себя не утруждал, сваливая ее на пациентов. Да те и сами были рады получить папироску за мытье полов или душевых. Особенно престижно было убирать именно душевые. Правда, психи между собой перешептывались — это потому что там происходят настоящие оргии, на которые персонал смотрит сквозь пальцы: лишь бы не в палатах.

Расспросить уборщиков и просто слонявшихся по коридору, словно тени, психов было делом нескольких минут. Столь приметную личность, как высокий человек с прицепленной к ушам мочалкой, они никак не могли прошляпить. Оказалось, путь ворюги пролегал в заброшенную часть больницы. Номинально аварийное крыло здания было закрыто, но Артем не сомневался, что в него можно проникнуть. Он уже достаточно изучил повадки Пети-Фокусника.