– Что? Но мы нашли Антона! Почему ты?..

– Я не могу не вспоминать, что он сказал в нашу прошлую встречу. – Он пробежался рукой по волосам. – Я не хочу, чтобы все снова так получилось. Может, если сначала ты поговоришь с ним, расскажешь ему, что я рассказал тебе…

Она привыкла к его непринужденному собранному поведению, и эта внезапная неуверенность сбила ее с толку. Могло ли раскаяние Ильи быть настоящим?

Он опустил взгляд.

– Я не хочу его пугать.

Эфира мгновение следила за выражением его лица, усталость и тревога отпечатались на его лбу. Она так быстро поверила в худшее о нем, но, возможно, это снова жизнь Бледной Руки так исказила ее восприятие. Поиски монстров ухудшили ее способность видеть в людях хорошее. В этом Беру всегда была лучше. Она знала, что сделала бы ее сестра, если бы была здесь.

– Ладно, – наконец сказала она. – Если ты этого хочешь. Я пойду туда первой и поговорю с ним. Узнаю, что случилось с Беру. Может, потом он согласится поговорить с тобой еще раз.

Илья кивнул.

– Спасибо тебе.

Охваченная внезапным импульсом, Эфира протянула руку и коснулась его плеча.

– Он в порядке. По крайней мере это ты знаешь.

Его взгляд упал на ее руку, лицо наполовину подсвечивалось косым лунным светом, падавшим через окно. Он казался потерянным.

Эфира убрала руку и повернулась, спеша по ступенькам назад в ночь.

ПРАЗДНОВАНИЕ ВО ДВОРЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ ЗА ПОЛНОЧЬ, хотя Джуд оставил моряков их развлечениям после третьего исполнения «Странницы и любимого моряка». Он потерял Антона в какой-то момент посреди пьянки и ушел в свою крошечную комнату наверху, где проснулся всего пару часов назад с зажившей рукой и пропавшим мечом.

Он держал Остроконечный Клинок на коленях, полируя его рукоять. Его мысли подпрыгивали и раскачивались, как корабль на волнах, но тяжесть меча была словно якорь.

Антона нигде не было видно, возможно, он заснул где-то внизу.

Джуд вспомнил, как раскрасневшийся юнга превозносил Антона за карточным столом. Возможно, юноша просто нашел другую постель, в которой можно было провести ночь.

В коридоре раздались шаги. Пальцы Джуда инстинктивно сомкнулись вокруг Остроконечного Клинка.

Дверь со скрипом открылась, заливая комнату лунным светом и слабым запахом сладкого масла. Антон, в льняных штанах и полузашнурованной нижней рубахе, проковылял внутрь, почесывая грудь. Рубашка поднялась, обнажаю полоску голой кожи под пупком.

– О, – произнес Антон, заметив Джуда. Он опустил руку, и Джуд увидел, как бледный полумесяц обнаженной кожи исчез под мягкой тканью.

– Ты не спишь, – глупо сказал Джуд.

– Как и ты, – ответил Антон, подавляя зевок. – Не мог заснуть?

Джуд, колеблясь, кивнул.

– Я… иногда это случается.

Антон запустил руку в свои пепельные волосы, из-за чего те стали торчать во все стороны. Они были влажными, понял Джуд.

– Ты был в бане? – угадал он.

– Нужно было отмыть тюремную грязь. Там или в фонтане во дворе, но его ты уже проверил.

– Что?

Антон загадочно улыбнулся, словно про эту шутку Джуд не знал.

– Забудь.

– Не думал, что ты воспользуешься этой комнатой, – вырвалось у Джуда, когда Антон начал зажигать парафиновую лампу. – Я собирался поспать здесь, но… – Он неловко замолчал. В его правилах всегда было вести себя вежливо, но его общение с Антоном никогда не включало в себя вежливые манеры. Начинать так вести себя теперь казалось плохой актерской игрой.

– Я не против, – сказал Антон, и лампа зажглась под его руками. – Но если хочешь разделить со мной постель, то не бесплатно.

Жар залил лицо Джуда, и он точно был рад, что пламя было слабым и Антон этого не видел.

– Я… это не… я не стал бы…

– Это была шутка, – сказал Антон, устанавливая парафиновую лампу на маленький стол между двумя кроватями. – Знаешь, люди делятся ими друг с другом, чтобы рассмешить?

– Я знаю, что такое шутка. – Голос Джуда прозвучал резко в мягком свете комнаты.

Антон пожал худощавым плечом.

– Мне показалось, что ты не знаком с этим понятием.

– Что это значит?

– Ну, знаешь ли, ты просто очень… – Антон сильно поморщился, выпрямив спину и расправив плечи.

Джуд нахмурился.

– Ага, вот такой, – согласился Антон. Он плюхнулся на кровать напротив Джуда и лениво развалился на ней.

Джуд глянул на расслабленную позу Антона, оценил привычную легкость, с которой тот себя вел, – это так отличалось от того юноши, что сжимался в страхе перед Гектором.

– Я тут поразмыслил, – сказал через мгновение Джуд.

– О? – ответил Антон, вскинув бровь.

Тени от пламени свечи прыгали на его лице, подсвечивая бледные веснушки на носу и щеках. Джуд подумал, что в свете свечей была некая интимность, которая терялась при ярком свете солнца.

– Думаю, ты собирался вернуть мне мой меч, – решил он. – Если бы ты собирался сразу украсть его, то не стал бы ставить его на кон в игре в той же самой таверне, где спал я.

– Нет, – сказал Антон. – Думаю, что нет.

– И, – продолжил Джуд, – ты привел меня сюда, в безопасное место, и нашел целителя для моего плеча. Мне стоит поблагодарить тебя.

– Фраза «стоит поблагодарить кого-то» не то же самое, что поблагодарить, – иронично заметил Антон.

– Ты пытался поставить на кон мой меч.

Губы Антона растянула полуулыбка, когда он приподнялся на одном локте.

– Полагаю, мне стоит извиниться.

– Фраза «стоит извиниться перед кем-то» не то же самое, что извиниться.

Улыбка Антона стала шире.

Джуд почувствовал, что его собственные губы растягиваются в ответ. Он быстро отвернулся, глядя в окно на чернильно-черное небо.

– Я хотел спросить… что ты делал с Бледной Рукой?

Улыбка оставила лицо Антона.

– Она… она пыталась мне помочь.

– Помочь тебе?

– Это уже не важно.

– Она убийца, – сказал Джуд. – Это тебя не пугает?

Антон долгое время ничего не говорил, царапая отколовшийся кусок дерева на столе. Наконец он сказал:

– Ты знаешь, что такое испытывать страх, Джуд? То есть настоящий страх.

Джуд не ответил. Конечно же, ему был знаком страх. Он чувствовал его в своих легких, когда стоял напротив Гектора на крыше. Он и раньше испытывал его – словно взмах крыльев в груди, когда впервые увидел пророка.