Кошмар! Застыв, наблюдаю, как он считает собой ступеньки и валится под ноги другим стражам, и не замечаю, как ко мне подскакивает Редженс и буквально заталкивает в комнату напротив кабинета коменданта.

— Он будет в порядке, — говорит он, должно быть, увидев мое заплаканное лицо. — Нас специально учат, как падать с лестницы.

Плакала я, правда, не по Кейну, хотя, конечно, не желаю, чтобы он свернул себе шею, но неожиданное участие Редженса меня сперва поражает. Но потом я вспоминаю, что он теперь мой шинард, и, значит, во многом ответственен за мои действия, а спуск с лестницы офицера стражи это наверняка не проступок, а вполне себе преступление. Этого еще не хватало!

— Какого дьявола ты себе позволяешь?! — шипит Редженс, толкая меня в стену. Настроение у него меняется в одно мгновение. — Думаешь, из-за хорошенькой мордашки тебе всегда все с рук сходить будет?!

Смотрю на него удивленно, заслоняясь руками, боюсь, что и по мне врежет, а не только по стене позади. Понять бы еще, от чего конкретно он бесится? Падение товарища его особо не впечатлило, тогда что? И вообще, кто меня серой мышью обзывал? Нам, мышам, легко ли?

Тут в комнату вваливается Кейн, вполне живой, только отросший ежик волос частично примялся. Редженс делает шаг в сторону, чтобы другу было теперь удобно на меня нападать. Это он сразу и делает, вцепившись руками в мои предплечья.

— Какого черта ты вообще защищаешь этого упыря?! — рычит он мне в лицо.

— Никакой он не упырь, — заслоняюсь от него ладонями, он пытается их убрать. — Кирилл хороший человек и всем помогает, — мямлю я, пытаясь снова не разреветься.

— Хороший человек?! Этот хороший человек на переаттестации через неделю будет ратовать, чтобы у меня отобрали мою группу! Якобы я и себя-то не контролирую, — в порыве ярости Кейн сильно встряхивает меня, как будто от встряски мое мнение о нем может измениться.

— Ну так он прав! — пищу я, подобравшись в ожидании удара, но Кейн только сильнее сжимает пальцы.

— Прав значит, — шипит он.

— Ты устроил драку в баре, — напоминаю ему, — когда праздновали окончание экзамена.

— И что?! Думаешь, твой Кирюха в таком не участвовал? Да драка в баре — это часть обязательной программы. Чего там еще делать, раз нам ни выпить, ни занюхать. Кир кстати и тем и другим баловался уже будучи стражем.

— И ему-то все сходило с рук, — вставляет Редженс, — хоть его и ловили не раз.

Я несколько обалдеваю от такой информации.

— И этот ублюдок еще смеет меня учить, — с ненавистью выплевывает Кейн.

— Но ты стал избивать того человека всего лишь из-за нескольких слов посторонней женщины, — все равно продолжаю я.

— Какой женщины? — спрашивает Редженс.

— Не знаю какой, — не спешу выдавать свои источники, — но она отошла в сторонку и сама со всем призрением заявила, что специально подначила Кейна, причем это вышло очень легко.

— Чего это она тебе именно в этом призналась, если вы не знакомы? — произносит Редженс с подозрением. По лицу Кейна видно, что он пытается вспомнить детали того вечера.

— Наверное, хотелось кому-нибудь похвастаться, — снова смотрю на Кейна, — легкой победой над мужчиной, — специально заканчиваю я. Его аж передергивает, но на провокацию он на этот раз не ведется.

— Ладно, может, иногда я и бываю импульсивным… — признает Кейн.

— И жестоким, — добавляю.

— И жестким, как положено, но тебя я для чего завел?

Тут же представляю себя маленьким ручным зверьком, напрочь неподдающимся дрессировке.

— Просто из вредности?

— Нет, не просто, — злится Кейн, — предполагалось, что ты будешь меня сдерживать. А ты вместо этого шмонаешься неизвестно где и все время пытаешься расстраивать мои планы!

— Я же не знала, что на меня, оказывается, особая миссия возложена.

— Могла бы хотя бы не играть против моих интересов.

— А я и не играю! Просто Кирилл хорошее дело сделал, а ты хочешь этим его и утопить, это не справедливо!

— Да нет никакой справедливости! Все нарушают правила и все пользуются информацией об этом в своих интересах, кто кого. Кирилл много чего натворил, за что его можно было бы взять за жабры, но ему все прощалось, так что он совсем обнаглел. Решает самостоятельно, кто достоин наказания, а кто может, порешив несколько человек, просто свалить из города! Считаешь, это справедливо?! — Кейн яростно жестикулирует прямо у моего носа.

— Не понимаю, почему ему все прощалось… — пытаюсь я спросить, не спрашивая, а то вдруг это его еще больше разозлит.

Кейн нервно выдыхает.

— Потому что, — снисходит он до объяснения, — вскоре после нашего выпуска из учебки, командира нашей части пытались подвинуть, выдвинули против него лживые обвинения, и заставляли всех, на кого можно было надавить, нас, новичков, в том числе, подписывать уже написанные показания. Только Кирилл отказался, против него даже дело завели. Но за ним и несколько офицеров за командира вступились. Заварушка еще та была, подробности тебе знать не надо. Но командир в итоге усидел на своем месте, а у Кирилла появились связи.

— То есть он на подлость не пошел…

— А теперь мне руки выкручивает. — Кейн снова хватает меня за руки. — И ты теперь, конечно, еще больше на его стороне!

Смотрю на него с удивлением. А что он хочет, рассказав мне историю, в которой Кирилл выглядит очень даже хорошо? Странно, что не соврал.

— Кирилл и нас выручил.

— Это, когда Кейт, типа раскрыла преступление? Из-за чего мы потеряли отличный шанс избавиться от нее? Еще бы вы не попали из-за этого в переделку. Но за помощью вы, естественно, обратились не к своему шинарду. С чего бы вдруг, действительно? — Говорит он ехидно, то сжимая мои плечи, то приотпуская их.

— И поэтому вы на нас обиделись и игнорировали целый месяц, — ворчу я.

— Я обиделся?! Я пытался тебя не придушить! — рявкает Кейн и кладет руку мне на шею. Вот уж чем Кирилл не преминул бы воспользоваться. Сколько раз я представлял себе, как ломаю эту хрупкую шейку, — он медленно сжимает