Бармен выразительно молчал. Стало ясно, что лимит информации в размере недоданной сдачи уже исчерпан. Тогда я достала из кармана еще одну бумажку и положила ее на тарелку для денег:

— Еще орешков, пожалуйста.

На стойке бара мгновенно появилось блюдце с фисташками.

— Так, значит, Свидлер купил, — как ни в чем не бывало продолжала я. — А кто он такой, этот Свидлер? Вообще-то я кое-что о нем слышала…

— Да вот он сидит. — Бармен кивнул в сторону столика, за которым галдела знакомая мне черная компания.

— Тот, что потолще, или который потоньше? — быстро спросила я.

— Толстый.

— Значит, это он ваш хозяин?

— Он. — Бармен мрачно сплюнул на пол.

— И часто он тут бывает?

— Табличку на двери видела? — спросил меня бармен. — Ну, расписание работы заведения и все такое? Подгребай в эти часы, не ошибешься. Это у него время приема. Сидит тут целыми днями, бабки считает… Образина чертова из Нигерии… Вообще-то мы тут через неделю все увольняемся, он на работу своих берет, так что мне уже все по барабану…

В этот момент поступил заказ на десять «дринков» текилы, и бармен отвлекся. Я во все глаза смотрела на Свидлера. Действительно, он производил впечатление человека с достатком, а его подружка была разодета дорого и безвкусно, как какаду, — норковая шубка лазурного цвета, алые сапоги-ботфорты и зеленый пушистый шарф. Так вот что за тип затесался на ту рафинированную вечеринку будущих дипломатов…

В это время негр, что привел меня в это заведение, достал из кармана сверток из газеты и положил на стол перед Свидлером. Тот лениво отогнул край, провел пальцем по ребру свертка (так пролистывают пачку денег, чтобы убедиться, что это не «кукла»), важно кивнул и сунул его в карман. По его виду было ясно, что он ничего и никого здесь не боится. Здесь он полновластный и единоличный хозяин.

В ответ спутница Свидлера выложила на стол другой сверток из своей крошечной сумочки. Первый негр сунул его за пазуху и немедленно откланялся. Я осталась.

За вечер еще несколько типов разного цвета кожи и разной комплекции присаживались за столик к Свидлеру, обменивались с ним свертками или болтали о чем-то, а затем исчезали.

Наконец к полуночи заведение опустело. Спутница Свидлера, перегнувшись через стойку, болтала о чем-то с барменом, а ее кавалер, выпятив и без того толстые губы, сосредоточенно подсчитывал что-то на бумаге. Я решила рискнуть и подошла к столику:

— Привет, Свидлер! Как дела? Узнаешь меня? А я весь вечер думала, ты это или не ты…

— Нет, не узнаю, — пробормотал Свидлер, напряженно буравя мое лицо маленькими глазками.

— Ну ты даешь! — возмутилась я. — Так не пойдет, старых друзей забывать! Ты что, не помнишь, что мы на вечеринке у… у Наташки вытворяли… — произнесла я внезапно всплывшее в памяти имя. — Вот, посмотри…

Я достала снимок, с которым не расставалась несколько дней.

— Вот видишь, — сказала я. — Вот ты, а вот я, сзади тебя стою… Только моя голова немного не поместилась в кадре, обрезали… Помнишь? — И поскольку Свидлер продолжал напряженно морщить лоб, я добавила: — Недавно Наташку встретила… Поболтали… О тебе вспоминали как раз.

— А разве она не умерла? — спросил Свидлер с сильным акцентом.

— От чего? — удивилась я.

— От «передоза».

— Ну, наверное, это была не та Наташа, о которой я говорю… Я говорю о другой… — начала я бестолково пояснять.

— Слушай, — внезапно произнес Свидлер, тыкнув толстым, неожиданно светлым пальцем в снимок. — А вот эту девчонку ты давно видела? Она мне позарез нужна… Она мне должна кучу денег!

Его палец тыкал прямо в Машино лицо. Я испуганно замерла. Мозги лихорадочно соображали, что бы соврать…

— Нет, нет… Она… Ее давно здесь нет… Она сейчас за границей…

— Надо ее найти, — задумчиво пробормотал Свидлер. — Если узнаешь, где она, дай знать, я тебе заплачу… Впрочем, — произнес, он, возвращая мне фотографию, — я ее и сам найду… Обязательно найду…

Его толстые алые губы растянулись в отвратительной улыбке.

«Отчет от 19 ноября.

В 13.20 зафиксирован разговор объекта по телефону с неизвестным лицом. Магнитофонную запись осуществить не удалось в связи с плохой слышимостью, вызванной активными радиопомехами из неизвестного источника. При изложении используется конспективная версия беседы. Разговор был следующего содержания:

«— Привет!

— А, это ты…

— Ты что, не рад?

— Рад, конечно. (Звук тщательно скрываемого зевка.)

— Чем занимаешься?

— Да вот, жду звонка клиента…

— (Обидчиво.) А, все ясно, это к тому, чтобы я не занимала линию…

— Это к тому, что мне действительно должны звонить…

Молчание в течение десяти секунд.

— Чем занимался позавчера?

— Так, слушал музыку, читал…

— А мне сказали, что ты был в баре…

— Кто? Курчавый, что ли, наболтал?

— А потом подцепили трех девиц и отправились к ним на хату…

— Врет он все!

— Не думаю…

— Да я клянусь своей мамой!

— Это мной, что ли?

— Саш, да брось ты!

— Бросила бы, да вот почему-то все не могу…

— Да я клянусь…

— Лучше не клянись!

— Клянусь, что это было в последний раз… Да они сами на нашу голову навязались! Курчавый меня уломал, давай, мол, за компанию. Клянусь, что между нами ничего не было!

— Зная тебя, в это невозможно поверить!

— Лучше скажи, ты вечером свободна?

— Нет.

— А завтра?

— Вряд ли.

(Вздох непонятного происхождения у абонента, но похоже на вздох облегчения.)

— Ну тогда я позвоню тебе послезавтра, ладушки?

— Не надо.

Короткие гудки.

Через минуту новый звонок. Разговор с тем же самым абонентом.

— Ты что, обиделась?

Молчание.

— Клянусь, что кроме тебя, у меня никого нет. А те девки были так, случайно…

Молчание в ответ.

— Ну послушай!.. Да говорю ж тебе, что у меня с ними ничего не было! И вообще, я же не устраиваю тебе скандалов, когда он остается у тебя на ночь!

— Еще бы ты устраивал мне скандалы! Ведь ты прекрасно знаешь, что я не свободна!

— Ну ладно, давай прекратим этот беспредметный разговор!